Беседовала
Наталья Мамченко,
«Судебно-юридическая газета»
Представьте, что вы приложили усилия и готовитесь собирать урожай со своей земли. Но тут приходит кто-то другой и говорит, что все плоды вашего труда принадлежат ему. Примерно в такой ситуации оказались фермеры Харьковской области — ООО «Фермер-агро» и »Щедрі лани Слобожанщини». В данном случае им удалось на некоторое время сберечь результаты своего труда — судья Хозяйственного суда Харьковской области Алексей Присяжнюк удовлетворил заявление о наложении ареста на урожай и передаче его на хранение до выяснения обстоятельств дела. Он даже не вынес решение по существу (это предстоит сделать его коллегам, так как обеспечение иска и сам иск рассматривают разные судьи), однако тут же ощутил, что такое оказаться «не по ту сторону». Слежка, листовки и заказные сюжеты — лишь часть того, с чем ему пришлось столкнуться.
Судья обратился в Высший совет правосудия и Генпрокуратуру, но как известно, несмотря на судебную реформу, проблема обеспечения независимости судей пока остается под большим вопросом. А учитывая, что с этим делом предстоит столкнуться и другим судьям, история будет иметь продолжение.
Примечательно, что вся информационная кампания против судьи организована очень умело, с подходом людей, которые знают в этом толк. «Военное прошлое и звание офицера не позволяют мне сдаться», — говорит судья. Может ли судья быть «одним в поле воином», мы решили узнать у самого Алексея Присяжнюка.
— Алексей Алексеевич, когда и почему, на Ваш взгляд, на Вас началась информационная атака? С чем она связана и кто выступил ее инициатором?
— Информационная атака началась после того, как я вынес определение об обеспечении требований заявителей — фирм «Фермер-Агро» и »Щедрі лани Слобожанщини». Я изучил документы, которые были приложены к их заявлению, и принял решение, что оно может быть удовлетворено. Должником по этому определению выступало ООО «СП «Добрий господар».
На мой взгляд, первое, что должно сделать ответственное должностное лицо в подобном случае — сохранить то, что выращено народом. В данном случае фермеры посеяли агрокультуры: подсолнечник, озимые и т. д. Насколько я понимаю, у них очень короткий срок для того, чтобы этот урожай собрать, и любое промедление равно его уничтожению. Поэтому мое мнение как судьи состояло в следующем: урожай надо сохранить, собрав его и отправив на хранение, а затем уже решать вопрос об установлении права собственности.
Дальше заявители по закону обязаны обратиться с исковым требованием о защите своих прав или восстановлении своего нарушенного права, что они и сделали. Причем для сохранения объективности и законности законодатель предусмотрел, что основной иск рассматривает другой судья. Т. е. я только обеспечил требования, а мой коллега, у которого еще не сформировалось мнение по поводу этих событий и правоотношений сторон, будет рассматривать основной иск об установлении, кому принадлежит право собственности на урожай.
После того, как я вынес определение, на меня и началось давление, организованное, как я считаю, лицами, имеющими отношение к ООО «Добрий господар». Сначала это были какие-то статьи в интернете. Потом ко мне после заседания подошел, как я подумал, журналист (впоследствии оказалось, что этот человек был фейковым журналистом) и попросил прокомментировать решение. Я отказал, поскольку не имею права давать комментарии по материалам, находящимся у меня в производстве. Далее он пришел ко мне после работы, представившись от «Информбюро» (потом на этом ютуб-канале и вышли соответствующие ролики об Алексее Присяжнюке, — прим. ред.), и вновь начал расспросы по поводу мотивов моего решения. На это я еще раз ответил, что могу прокомментировать все (как человек военный, включая события с аннексией Крыма), кроме материалов, которые находятся у меня в производстве, пока по ним не вынесено окончательное решение.
Не удовлетворившись ответом, «журналист» начал расспрашивать меня об автомобиле, хотя из общедоступных сведений моей электронной декларации на сайте НАПК видно, что все имущество было приобретено задолго до того, как этот материал попал ко мне в производство. Более того, материал был распределен на меня автоматизированной системой суда в случайном порядке. На все мои аргументы «журналист» реагировал скептически, мол, «много совпадений». После моих слов о его явной заангажированности, — процентов на 80, он честно ответил: «Не на 80, а больше».
В общем, разговор не состоялся, я извинился и сказал, что поскольку проживаю вдвоем с малолетней дочкой, не могу дольше задерживаться. На этом мы расстались, но на следующий день помимо статей появились листовки. Они были расклеены в большом количестве повсюду: вокруг моего дома, вокруг работы. И в листовке, насколько я помню, было примерно следующее: «Присяжнюк Алексей. Трус — офицер-артиллерист, отсиживается дома! Коррупционер — 800.000 грн за ухвалу! Забрал дочь у матери!» Я сделал простой вывод, что автором этого «высокоинтеллектуального» текста является упомянутый псевдожурналист. И на мой взгляд, это было сделано не столько с целью давления на меня, сколько на тех судей, которые дальше будут рассматривать это дело.
Примечательно, что представитель «Информбюро» во время разговора подчеркнул, что этот разговор не имеет смысла, потому что у него «уже готов обо мне сюжет». Сам сюжет был примерно такого же примитивного содержания, что и листовка, с добавлением определенных домыслов и фейковых материалов.
— На Ваш взгляд, инициатором этого сюжета и листовок стала сторона, которая не была удовлетворена Вашим решением, т. е. представители «Доброго господаря»?
— Да, я предполагаю, что это так. А сделано все было руками вышеупомянутого псевдожурналиста.
— Возле здания суда при рассмотрении Вами данного вопроса стояли молодые люди с плакатами. За что они выступали?
— С ними тоже вышла интересная история. Как судья я считаю, что судебный процесс должен, в первую очередь, быть состязательным и обязательно открытым. Поэтому я никогда не препятствую никому присутствовать в процессе. Участвовать, безусловно, могут только стороны, третьи лица, эксперты и остальные лица, определенные процессуальным законом, а присутствовать может любой, кто имеет желание, если он не мешает проведению процесса.
И этот, я так понимаю, представитель «Информбюро» привел с собой молодых людей с плакатами. Судебный распорядитель уточнил у меня, могут ли они присутствовать. Я, конечно же, сказал, что присутствовать может любой, кто не будет нарушать порядок в процессе. Мне кажется, если бы я запретил, статья обо мне была бы в два раза больше: о том, что я препятствую открытости правосудия, что-то скрываю и пр.
Судя по тому, что потом эти ребята с плакатами рассказали работникам суда, это были студенты, которые вообще не понимали происходящего и сути спора. Все обстоятельства указывают на то, что их присутствие было организовано недовольной стороной, а именно — фирмой «Добрий господар».
Отмечу, что это было уже второе заседание. На первое стороны не явились, и я решил для сохранения принципа состязательности отложить слушание, назначив еще одно заседание, при этом уведомить о нем не просто определением-вызовом, а телефонограммой через секретаря.
— Представители «Доброго господаря» заявляли Вам отводы?
— Да, отвод рассматривал другой судья. Он вынес определение об отказе в удовлетворении заявления об отводе, и я продолжил слушать дело. Представители «Доброго господаря» подали жалобу на действия исполнителей, которые открыли исполнительное производство по моему определению об обеспечении требований. Я рассмотрел эту жалобу и не удовлетворил ее, потому что она была заявлена без оснований и ничем не подтверждена.
Есть полная видеозапись этого заседания, на нем присутствовали журналисты с телекамерами. Юрист, который представлял интересы «Доброго господаря» — жалобщика на действия ГИС, даже не мог найти ответы на вопросы, которые я ему ставил по их же заявлению.
— Когда на Вас распределили заявление с просьбой обеспечения, Вы были в курсе «войны» между данными фирмами?
— У меня нет времени отслеживать все новости. Кроме того, новости сейчас напоминают своеобразный фильм ужасов с элементами боевика, а этого всего мне хватает на работе. Поэтому я не был в курсе, что происходило ранее между участниками конфликта.
— Что сейчас с этим делом? И продолжаются ли попытки давления на суд?
— Я знаю, что апелляционный суд рассматривает жалобу «Доброго господаря» на мое определение об обеспечении требований заявителей, «Фермер-Агро» и »Щедрі лани Слобожанщини». При рассмотрении апелляционной инстанцией жалобы «Доброго господаря» перед заседанием также были студенты с плакатами. Были и представители «Фермер Агро» и »Щедрі лани Слобожанщини» — пайщики и селяне, которые, как я понимаю, высаживали агрокультуры. Они присутствовали на заседании, просили суд вынести законное решение и оставить мое определение в силе.
— Насколько известно, в апелляционной инстанции коллегия взяла самоотвод. С чем это связано?
— Да, они взяли самоотвод. Полагаю, это может быть связано с тем, что это дело имеет определенный резонанс.
Я в прошлом человек военный и не привык отступать. Я стараюсь всегда идти вперед, тем более, если считаю, что прав. Причины самоотвода коллег я наверняка знать не могу, но думаю, что не в последнюю очередь это связано с резонансом и тем, что они тоже ощущают давление со стороны «Доброго господаря».
— Как Вы думаете, что дальше будет происходить с этим делом?
— Я вынес определение, которым обеспечил требования «Фермер Агро» и »Щедрі лани Слобожанщини», а также решил жалобу «Доброго господаря» на действия государственной исполнительной службы.
Дальше слово за второй инстанцией, которая рассматривает апелляционную жалобу на мое определение, и за судом первой инстанции — моими коллегами, которые будут слушать иск о праве собственности на этот урожай.
— Вы обратились с сообщением о вмешательстве к Высшему совету правосудия и к Генеральной прокуратуре Украины. Есть ли уже какая-то реакция от них? Обращались ли Вы в правоохранительные органы с заявлением о преступлении по ст. 376 УК?
— Я оценил ситуацию с точки зрения разумности и целесообразности и написал только сообщение о вмешательстве в мою деятельность как судьи в Высший совет правосудия и Генеральную прокуратуру. Это то, что я обязан сделать по закону. Что касается обращения в полицию, я пока воздержался от этого.
Сейчас я размышляю над тем, стоит ли мне обращаться в суд о защите чести, достоинства и деловой репутации. Дело в том, что в их статьях и сюжетах события поданы в искаженном виде, а также подана недостоверная информация.
ВСП, как и Генеральная прокуратура, пока ничего мне не ответили, но реакция обязательно поступит, так как мое обращение было официальное и на него обязательно будет дан официальный ответ.
— Руководителем «Доброго господаря» является адвокат Анна Каминская, которая также активно участвует в информационной кампании по данному спору. Не думали ли Вы над тем, чтобы обратиться в КДКА?
— Анализируя всю эту ситуацию, я понимаю, что не могу поступать, как они — оперировать непроверенной информацией. Адвокат-директор «Доброго господаря» сама не участвует в »митингах». Представители псевдосми также делают все чужими руками.
Да, ч. 4 ст. 20 ХПК предусматривает, что за проявление неуважения к суду виновные лица могут быть привлечены к ответственности. Например, на плакатах, которые раздали студентам, было написано: «Суддя повинен сідіти» (с ошибкой). Какой судья, где сидеть, за что и т. д.? Привлечь их к административной ответственности по ст. 185 КоАП — тоже непросто. Обратиться в полицию — по поводу чего? По поводу листовок с моим изображением? Даже если я предполагаю, кто это сделал, и полиция выйдет на след этого «расклейщика», думаю, это будет лишний пиар для фальшивых журналистов.
Поэтому получается непростая ситуация. Они все делают таким образом, чтобы я любыми своими действиями добавлял им «дивиденды». Но я буду действовать только в правовом поле, потому что я в первую очередь юрист и судья.
Теперь слово за моими коллегами из вышестоящей инстанции. Пусть они изучат материалы и тоже примут законное решение.
— На Ваш взгляд, на данный момент является ли судья защищенным и может ли он получить надлежащую защиту от органов судейского самоуправления?
— Как это ни печально, но рассчитывать приходится только на себя. Я не обращался в органы судейского самоуправления, и выносить этот вопрос на общее собрание коллектива не считаю нужным.
Так как судебная система является одной из ветвей власти, государство должно защищать суд самостоятельно. Не суд должен инициировать вопрос защиты себя в случае, если судья попадает в такую ситуацию, а государство обязано защитить судью. Поэтому я обратился в Высший совет правосудия, в Генеральную прокуратуру и жду от них ответа. Решение, которое я принял, считаю законным и обоснованным, а самое главное — справедливым.
— Также хочу сказать, что надо помочь сейчас нашим судьям быть сильными, потому что я по себе чувствую: очень тяжело оставаться объективным при вынесении решения подобного рода, когда на тебя оказывается такое давление. А быть сильными судьям должны помочь государство и соответствующая реакция общества, которое должно поддерживать принципы справедливости в отношении всех своих членов, в т. ч. судей.
