Реализация положений нового Уголовного процессуального кодекса, как и предрекали скептики, вызывает множество вопросов. В прошлом номере «Судебно-юридической газеты» мы говорили о том, что Министерство внутренних дел затянуло с разработкой инструкции, регламентирующей процесс, на основе которого формируется Единый реестр досудебных расследований. Она была утверждена приказом МВД №1050 от 19.11.2012. Судя по дате, нетрудно подсчитать, что ведомство имело полгода для того, чтобы надлежащим образом подготовить всю нормативную базу. Однако ключевая инструкция, похоже, писалась в последнюю ночь. Причем, 19 ноября – это всего лишь дата, когда министр поставил свою подпись, а в законную силу нормативный акт вступит лишь после регистрации в Министерстве юстиции и официальной публикации. По состоянию на 18.00 пятницы, 7 декабря ни о первом, ни о втором событии никакой информации не поступало.
Напомним, что в этой инструкции речь идет о порядке ведения единого учета заявлений и сообщений о совершенных уголовных правонарушениях и других происшествиях. Так что де-юре в течение трех недель после вступления в силу Уголовного процессуального кодекса этот процесс регламентировали инструкции 10-летней давности, ориентированные на прежнюю версию УПК. А де-факто сотрудники низовых органов внутренних дел поступали, полагаясь на опыт и здравый смысл. Например, в одном из столичных райуправлений милиции, в котором побывал автор этих строк, сотрудники дежурной части проявили «смекалку и сообразительность». Когда к ним приходил заявитель с каким-нибудь «незначительным» сообщением (например, украли колеса от автомобиля), милиционеры предоставляли недостоверную информацию, что в связи с принятием нового кодекса прием таких заявлений временно прекращен. Понятно, что такие «смекалистые и сообразительные» исполнители способны дискредитировать не только Единый реестр, но и любую заложенную в кодексе новацию, даже в том случае, если ее целесообразность не вызывает сомнений. К числу последних относится, в частности, ликвидация института возвращения судом уголовного дела на дополнительное расследование (ДР), о котором пойдет речь ниже.
К сожалению, в лагере адвокатов также наблюдается неготовность работать в новых условиях. В частности, на одном из круглых столов известный украинский адвокат, дискутируя о различных аспектах такой новации, как сделка с правосудием, вполне серьезно рассуждал о том, насколько негуманной будет выглядеть такая сделка по отношению к родственникам погибшего человека. Особенно в тех случаях, когда убийца является наркоманом, который пообещал оперативно-розыскным органам помочь в ликвидации канала поставки наркотиков и на этой почве сумел выторговать себе некоторые льготы.
Поскольку таким же образом рассуждают очень многие связанные с юриспруденцией люди, мы считаем своей обязанностью уточнить некоторые моменты, изложенные в гл. 35 Уголовного процессуального кодекса под названием «Уголовное производство на основании соглашений».
Это нововведение предусматривает два вида соглашений.
Первое – соглашение о примирении между потерпевшим и злоумышленником.
Второе – соглашение о признании виновности между прокурором и злоумышленником.
Согласно ст. 469 УПК, при наличии согласия потерпевшего такая сделка может быть заключена только в том случае, когда в его отношении совершено преступление небольшой или средней тяжести. Тяжкие и особо тяжкие преступления под эту статью не подпадают, и если родственники убитого человека захотят заключить соглашение о примирении с его убийцей, у них ничего не получится. Что же касается соглашения о признании виновности между прокурором и злоумышленником, то такая сделка может быть заключена только в отношении тех преступлений, где потерпевшие отсутствуют, и ущерб причинен лишь государственным и общественным интересам. Как, например, в случае с незаконными операциями с оружием и наркотиками.
В общем, если в таких элементарных вопросах плохо ориентируются даже мэтры отечественной адвокатуры, можно представить, какая каша на данный момент в головах у молодых специалистов – вчерашних студентов.
Пережиток советских времен
Однако вернемся к ликвидированному 20 ноября с. г. институту возвращения уголовного дела из стен суда на дополнительное расследование. В течение многих лет он представлял собой некий анахронизм, позорящий Украину не только перед Европой, но и перед ее ближайшими соседями – Россией, Молдовой и странами Прибалтики, где он был отменен вскоре после распада СССР. Наша задача – разглядеть вероятные риски, которые могут сопровождать замену этого института другим, заложенным в конструкцию нового кодекса, механизмом.
Дополнительное расследование было предусмотрено ст. 246 и 281 УПК образца 1960 г., и изначально предназначалось для устранения непростительных технических ошибок в работе органов следствия и прокуратуры. Так, в одном из недавних аналитических документов за подписью председателя Верховного Суда Украины сообщалось, что самыми распространенными основаниями для возвращения дел прокурору на дополнительное расследование являются несоответствие обвинения, указанного в постановлении о предъявлении обвинения, обвинительному заключению. А еще – отсутствие подписи прокурора об утверждении обвинительного заключения. Конечно, трудно представить, чтобы прокурор, направляя дело в суд, забыл поставить свою подпись в специально отведенной для него графе на первой странице обвинительного заключения.
Если говорить о менее распространенных, но более весомых причинах возвращения дел на дополнительное расследование, то в первую очередь следует назвать необходимость решения вопроса о новом обвинении. Этому была посвящена ст. 276 прежнего УПК. Речь идет вот о чем. Иногда в ходе судебного следствия выясняется, что подсудимый, кроме уже известного преступления, по которому ему предъявлено обвинение, совершил еще одно, о котором в обвинительном заключении не сказано. В таких случаях перед судом возникал вопрос, увеличивать ли объем предъявленных обвинений или оставить прежним.
Решение этого вопроса зависело от характера выявленного преступления. Если, например, подсудимый обвинялся в совершении 10 квартирных краж, и вдруг выяснялось, что он совершил еще одну, 11-ю по счету, объем обвинений не увеличивали. Сообщение о выявленном преступлении направлялось прокурору по месту его совершения, и тот уже поступал согласно закону, т. е. инициировал возбуждение уголовного дела, проведение досудебного следствия и всего, что с этим связано. Однако рассмотрение дела в суде при этом не прерывалось: подсудимый получал свой срок за 10 краж, а по поводу 11-й садился на скамью подсудимых, уже пребывая в статусе осужденного. Даже если его для этого приходилось этапировать из исправительно-трудовой колонии.
В данном случае новое обвинение не было тесно связано с первоначальным, и отдельное их рассмотрение было вполне возможным. Однако в жизни встречаются другие примеры, материалы об одном из которых находятся, в частности, в архиве Днепровского суда Киева.
Из обвинительного заключения следовало, что 20-летний подсудимый, встретив в темной аллее ранее незнакомую ему 25-летнюю потерпевшую, из хулиганских побуждений нанес ей легкие телесные повреждения. А она после этого добровольно дала ему на хранение свою сумочку со всем ее содержимым, а также добровольно вступила с ним в половую связь. Органом досудебного следствия совершенное им преступление было квалифицировано как хулиганство, однако на судебном заседании выяснилось, что все обстояло гораздо серьезнее. Потерпевшая категорически отрицала какую бы то ни было добровольность, а на вопрос, почему ее показания противоречат показаниям, данным в ходе досудебного следствия, ответила, что рассказала следователю все как было, а потом, полностью ему доверяя, не читая, подписала все, что он написал с ее слов.
Одним словом, и так было ясно, что подсудимому нужно вменять не только хулиганство, но и грабеж (если не разбой) и изнасилование. Поэтому судья, руководствуясь ст. 276 прежнего УПК, вернул дело на дополнительное расследование. Через некоторое время оно снова поступило в суд с новым, более полным обвинительным заключением, и преступник понес заслуженное наказание. Головной боли с изменением меры пресечения удалось избежать, поскольку злоумышленник сразу же после совершения преступления был задержан сотрудниками Государственной службы охраны и все это время содержался под стражей.
Заблуждения оправдательной направленности ДР
В широких кругах общественности бытует мнение, что возвращение уголовного дела на дополнительное расследование являлось завуалированной формой оправдательного приговора, который судья не решался вынести в силу ряда субъективных причин. А в ходе дополнительного расследования дело, мол, тихо хоронилось. Факты же говорят о том, что все обстояло как раз наоборот. Данные судебной практики свидетельствуют, что из дел, возвращенных судом на дополнительное расследование, около 80% повторно направлялись в суд с обвинительными заключениями, приблизительно 10% закрывались по нереабилитирующим обстоятельствам, а остальные, что называется, «спускались на тормозах». Из этого следует, что судьи возвращали дела не потому, что считали, что подсудимый не виноват, поскольку в деле не содержалось убедительных доказательств его виновности, а потому, что он был виноват, и были доказательства его вины, однако они по какой-то причине не были собраны, оформлены и представлены.
В свое время бывший председатель Верховного Суда Украины Василий Маляренко отмечал, что в ситуациях, связанных с возвращением уголовных дел на дополнительное расследование, нужно усматривать не только неполноту исследования обстоятельств дела или какие-то процессуальные проблемы, но и наличие интереса отдельных лиц в том, чтобы оттянуть решение дела и таким образом смягчить восприятие остроты и опасности совершенного как в обществе, так и в суде, ведь за счет этого можно рассчитывать на более мягкое наказание либо на избежание ответственности вообще.
Мы же дополним, что в категорию названных «отдельных лиц» могут входить не только подсудимые и их адвокаты, но и отдельные представители следственных органов. В приведенном выше случае, произошедшем в Днепровском районе Киева, следователь, так халтурно выполнивший свою работу, не мог не иметь какого-то личного интереса в исходе дела. Мы можем только предполагать, корыстный он был или бескорыстный, однако, не включив в содержание обвинительного заключения ряд ключевых элементов совершенного преступления, он фактически предоставил родственникам арестованного подсудимого возможность как-то договориться с пострадавшей женщиной и уговорить ее не настаивать на эпизодах, связанных с грабежом и изнасилованием. Но, судя по всему, договориться не удалось, и дело было отправлено на дополнительное расследование.
Возможность избежать ДР существовала давно
Следует отметить, что начиная с июня 2001 г. суды, при желании, вполне могли доводить дела до логического и справедливого решения и без их возвращения на дополнительное расследование. Дело в том, что тогда прежний УПК был дополнен ст. 3151 «Судебные поручения». В соответствии с ее положениями, с целью уточнения фактических данных, полученных в ходе судебного следствия, суд вправе был поручить органу, который проводил расследование, выполнить некоторые следственные действия. Протоколы этих действий и другие доказательства, поступившие из следственного органа, исследовались в судебном заседании и присоединялись к делу.
Другими словами, суд, не прерывая рассмотрения дела, мог получить доказательства, которые можно добыть только следственным путем, т. е. путем проведения обысков, выемок, ревизий, отыскания свидетелей, документов и вещественных доказательств. Но, как видно из приведенного выше примера, не всегда он этой возможностью пользовался. Видимо, в том случае судья, отправляя дело на дополнительное расследование, гуманно предоставил родственникам подсудимого последнюю возможность договориться с потерпевшей.
В новом УПК функции упомянутой ранее новеллы исполняет ст. 333 «Применение мер обеспечения уголовного производства и проведение следственных (розыскных) действий во время судебного производства». Согласно ее положениям, если в ходе судебного рассмотрения возникнет необходимость в установлении обстоятельств, имеющих существенное значение для уголовного производства, и они не могут быть установлены другим путем, по ходатайству стороны уголовного производства суд имеет право поручить органу досудебного расследования провести определенные следственные (розыскные) действия. В случае принятия такого решения суд откладывает судебное рассмотрение на срок, достаточный для проведения этого следственно-оперативного задания и ознакомления участников судебного производства с его результатами.
Сразу следует заметить, что в понятии «достаточный срок» заложена определенная мина, которая даст возможность сыщикам затягивать время, ссылаясь на «объективные обстоятельства». Кроме того, в подзаконных актах, регулирующих процесс исполнения ст. 333, можно найти немало других подводных камней. Однако об этом мы расскажем в следующих номерах нашей газеты.
