Наталья Мамченко,
«Судебно-юридическая газета»
Наверное, наиболее ярким событием минувшей недели стало возвращение украинской летчицы Надежды Савченко на Родину. В свою очередь, задержанные в Украине и осужденные к 14 годам лишения свободы россияне Евгений Ерофеев и Александр Александров 25 мая прилетели в Россию. Отметим, что такой обмен стал возможен после вынесения им приговора Голосеевским районным судом Киева.
Напомним, суд над Александровым и Ерофеевым начался в ноябре 2015 г. По уточненным обвинениям украинской прокуратуры, им инкриминировалось участие в террористической организации, террористическое нападение, убийство военного, незаконное ношение оружия и незаконное пересечение границы. Обвинение запросило для подсудимых по 15 лет заключения. Сами же россияне заявили, что являются безработными, и не признали себя виновными. Они также утверждали, что добровольно пошли служить в народную милицию самопровозглашенной ЛНР, а показания о своей принадлежности к российской армии дали под пытками. 18 апреля с. г. суд приговорил обоих к 14 годам лишения свободы, признав виновными в т. ч. в агрессивном ведении войны.
Рассмотрение дела сопровождалось трагическими событиями. За месяц до окончания суда пропал адвокат Александрова Юрий Грабовский, который до этого высказывал опасения за свою безопасность. В конце марта он был найден мертвым. По версии следствия, он был похищен и убит. А за 10 дней до объявления приговора был подожжен кабинет председательствующего по данному делу судьи Николая Дидыка.
Внимание общественности и средств массовой информации к этому делу было чрезвычайным. В таких условиях, очевидно, коллегия судей работала в достаточно напряженном режиме, ведь не допустить процессуальной ошибки в этом случае было колоссально важно. Стоит отметить, что, несмотря на вышеуказанные аспекты, а также на отсутствие в Украине ввиду объективных обстоятельств широкой судебной практики по применению ст. 437 Уголовного кодекса (ведение агрессивной войны), суд смог рассмотреть резонансное дело в установленные законом сроки и соблюсти процессуальные права сторон. О подробностях судебного разбирательства в эксклюзивном интервью «Судебно-юридической газете» рассказал судья Николай Дидык.
– Николай Владимирович, в чем были особенности рассмотрения дела Ерофеева и Александрова?
– Процесс был очень напряженный хотя бы потому, что ему уделяли большое внимание представители общественности и средств массовой информации. Необходимо было внимательно следить за тем, чтобы ни в коем случае не допустить процессуальных ошибок, чтобы впоследствии не возникало вопросов о том, что мы нарушили права той или другой стороны. Мы старались максимально предоставить сторонам возможность пользоваться их процессуальными правами, и я думаю, нам это удалось.
Дело, несмотря на резонанс, было рассмотрено в сроки, однако в связи с объективными факторами, на которые суд повлиять не мог (убийство адвоката Ю. Грабовского – прим. ред.), мы несколько раз откладывали слушания.
На мой взгляд, более публичного дела у нас ранее не было. Представителям средств массовой информации по их заявлениям было дано полное разрешение на фиксирование процесса, чтобы упредить возможные кривотолки о попытках скрыть какую-то информацию. Мы давали возможность фиксировать процесс как портативным, так и стационарным способом. Кроме того, было официальное освещение процесса через Государственную судебную администрацию. Таким образом, была полностью обеспечена гласность процесса в соответствии с требованиями процессуального законодательства.
– Одной из особенностей дела, насколько я понимаю, стало отсутствие широкой судебной практики по ст. 437 УК?
– Действительно, такая квалификация, которая поступила на рассмотрение нашего суда, достаточно новая для Украины. Нами изучались практика Европейского суда по правам человека, решения СНБО, Верховной Рады по поводу происходящих событий, публикации, монографии ученых, в т. ч. тех стран, которые столкнулись с ситуацией ведения агрессивной войны. Но в первую очередь мы анализировали доказательства, которые были предоставлены сторонами обвинения и защиты.
Мы давали правовую оценку каждому доказательству, предоставляемому стороной обвинения и стороной защиты, на предмет того, почему принимаем или не принимаем его во внимание. По результатам полного, всестороннего, объективного рассмотрения указанного уголовного производства мы пришли к заключению относительно квалификации действий обвиняемых, которое изложено в приговоре, обнародованном в Едином государственном реестре судебных решений сразу после оглашения.
– В ходе заседания суд изучал письмо за подписью главы ЛНР Игоря Плотницкого о результатах служебного расследования по поводу захвата украинской стороной Александра Александрова и Евгения Ерофеева. В свою очередь, сторона обвинения высказала позицию, что предоставленные защитой документы не являются официальными, так как подписаны и имеют реквизиты террористических группировок. Как Вы оценивали такое доказательство?
– Мы также давали этому правовую оценку, которая изложена на сегодняшний день в приговоре. Подчеркну, мы делали все возможное, чтобы дать правовую оценку всем доказательствам на предмет того, являются ли они надлежащими и допустимыми. Это касается доказательств как стороны защиты, так и стороны обвинения. По результатам обсуждения мы пришли к выводу, почему принимаем или не принимаем во внимание те или иные доказательства – это уже вопрос, который решался в совещательной комнате. Но мы старались максимально оценить их в приговоре.
Дело само по себе очень сложное. Нужно было принять все меры, чтобы никоим образом не нарушить права сторон. Принцип состязательности, как было видно из процесса, был соблюден во всех аспектах. При этом стоит отметить, что на достаточно высоком профессиональном уровне осуществлялись как государственное обвинение представителями прокуратуры, так и защита подсудимых.
– Как известно, одно из вещественных доказательств в деле («винторез», изъятый у Евгения Ерофеева при задержании) было практически уничтожено после того, как спецслужбы его почистили. Принималось ли это во внимание судом?
– Мы также по этому поводу высказались в приговоре. Но для того, чтобы признать тот или иной предмет орудием совершения преступления, существует еще ряд других доказательств, которые судом были приняты во внимание, и по результатам их оценки решалось, признавать именно это оружие доказательством или нет.
– Стороной защиты было заявлено, что подсудимые являются военнопленными. Подпадают ли они под действие международных актов? К какой позиции пришел суд?
– Действительно, у стороны защиты была позиция, что их подзащитные являются военнопленными и не могут быть субъектами уголовных преступлений и нести уголовную ответственность в соответствии с нормами Уголовного кодекса Украины. Мы и этому предоставили правовую оценку и высказали отдельную позицию по этому поводу на предмет того, почему считаем, что при наличии тех или иных обстоятельств и доказательств, которые были предоставлены, они являются не военнопленными, а субъектами уголовных правонарушений, в совершении которых суд признал их виновными по результатам анализа доказательств.
– Сейчас некоторые представители общественности муссируют тему, что судьи должны были признать Ерофеева и Александрова виновными по всем пунктам обвинения. Почему суд оправдал россиян по обвинениям в контрабанде оружия, незаконном обращении с оружием и незаконном перемещении через границу?
– Пребывая в совещательной комнате, по результатам судебного рассмотрения и всесторонней оценки доказательств мы пришли к выводу, учитывая наличие в действиях лиц уголовного правонарушения в части ведения агрессивной войны, что сам факт ведения агрессивной войны не может быть без того же оружия, пересечения линии разграничения, которая, к слову, на тот момент была со стороны Украины, а не со стороны России (там линии разграничения не было). В итоге суд пришел к выводу, описав его в приговоре, что эти действия охватываются диспозицией одной ст. 437 УК, которая, к слову, является более тяжкой по отношении к тем статьям, по которым мы подсудимых оправдали.
– Как известно, в окно Вашего кабинета бросили несколько коктейлей Молотова. Ощущали ли Вы давление на себя?
– Никоим образом. Я не первый год работаю судьей и ценю свою работу, хотя она и нелегкая. Для себя я никоим образом не связываю это с каким-то давлением. Я просто абстрагировался от данного события и сосредоточился на цели – всестороннее рассмотреть дело и принять решение в соответствии с требованиями законодательства.
Какие бы сейчас события тут ни происходили, отмечу, что в нашем суде работают судьи с большим как жизненным, так и профессиональным опытом, и каждый старается на надлежащем уровне выполнять свою работу.
КОММЕНТАРИЙ ЭКСКЛЮЗИВ
Елена Первушина, председатель Голосеевского районного суда Киева
– В ходе данного дела чрезвычайно интересно было работать как со стороной обвинения, так и со стороной защиты. Однозначно процесс можно охарактеризовать как по-настоящему состязательный, соответствующий духу нового УПК. Гособвинение было достойно представлено Главной военной прокуратурой, как и достойно была представлена защита. Конечно, многие упрекают адвокатов в том, что они защищали россиян. Но я отмечу, что адвокаты профессионально исполняли свои обязанности. Особенно вызывало уважение, как после определенных событий вела себя адвокат Оксана Соколовская.
Процесс проходил на очень высоком уровне. Не было попыток затягивания его по формальным причинам, как это иногда случается. Также могу назвать это дело познавательным с точки зрения применения новых для нас процессуальных аспектов. Тем более, что судебной практики, дошедшей до апелляционной и кассационной инстанций, в нашем распоряжении практически не было.
Безусловно, было непросто работать под камерами. Мы не привыкли к такому вниманию СМИ в силу нашей профессии. Кроме того, свою роль играл и маленький зал, в котором проходил процесс, где непросто было организовать удобные условия работы для всех. В связи с этим хочу поблагодарить ГСА, что они позаботились о нас, и теперь у Голосеевского районного суда есть новое помещение. Действительно, в связи с таким широким освещением данного процесса (много камер, много людей), это так или иначе доставляло неудобства людям, которые участвовали в других делах.
Дискуссионным был вопрос о допустимости тех доказательств, которые были добыты органами досудебного расследования. Мы обсуждали, каким образом можно использовать документы, которые были добыты вне Уголовного процессуального кодекса в условиях фактически военного времени – в условиях АТО. В частности, достаточно интересными в этой связи были показания следователя СБУ с точки зрения того, как работают следователи в условиях боевого времени, на передовой. Блок-пост находился на линии разграничения между т. н. ЛНР и Украиной, и вещественные доказательства они добывали и проводили осмотр места происшествия фактически под пулями.
Что касается доказательств, предоставленных защитой, как-то письмо Плотницкого, и аргументов стороны обвинения по поводу их неприемлемости, то мы также дали им оценку (не приняли во внимание по процессуальным основаниям – прим. ред.). При этом суд не касался вопроса законности либо незаконности формирования «ЛНР», поскольку он не был предметом судебного рассмотрения.
По поводу почищенного оружия (свидетель Кирилл Верес, сотрудник СБУ, рассказал суду, что собственноручно почистил изъятое у пленного Ерофеева оружие от следов земли и крови – прим. ред.). Сторона обвинения сделала акцент на том, что обвиняемым не была предъявлена ст. 115 УК (умышленное убийство). Ст. 437 УК – это ведение агрессивной войны, а она подразумевает человеческие потери. По ст. 115 никто из подсудимых не обвинялся, поскольку не было установлено, что именно Александров или Ерофеев из этой винтовки убили человека.
Относительно вопроса, являются ли Александров или Ерофеев военнопленными, я очень внимательно изучила Венскую конвенцию, и она распространяется на тех лиц, которые в установленном законом порядке (а такого порядка в нашем законодательстве нет) признаны военнопленными. Там сказано, что военнопленные подлежат уголовной и административной ответственности в соответствии с национальным законодательством страны.
Если говорить о том, почему суд оправдал обвиняемых в части контрабанды оружия и т. д., то это умышленное преступление, где умысел должен быть направлен именно на контрабанду оружия. У них же такой цели не было – фактически они свободно зашли на территорию Украины. Мы пришли к выводу, что все вменяемые подсудимым действия охватываются ст. 437 УК.
