Соломенский районный суд Киева рассматривает ходатайства Национального антикоррупционного бюро и Специализированной антикоррупционной прокуратуры с 2015 года. За это время между судьями Соломенского суда, детективами НАБУ и прокурорами САП сложились не самые простые отношения. Представители антикоррупционных структур, включая директора НАБУ Артема Сытника и главу САП Назара Холодницкого, неоднократно выражали недовольство работой судей Соломенского суда, обвиняя их в отказе удовлетворять ходатайства органов следствия, а также в крайне медленном рассмотрении, как ходатайств, так и самих уголовных производств, связанных с коррупцией.
И НАБУ, и САП неоднократно обращались в Высший совет правосудия с дисциплинарными жалобами на судей, были и попытки обвинения судей Соломенского суда в вынесении неправосудных решений, начиная с внесения в реестр досудебных расследований соответствующих сведений и до вызова судей суда на допрос в НАБУ.
В Соломенском райсуде претензии НАБУ и САП считают необоснованными и отмечают, что проблемы, безусловно, есть, но они имеют объективный характер.
.jpg)
Об отношениях Соломенского райсуда столицы с НАБУ и САП, практике рассмотрения их ходатайств и накопившихся между судом и антикоррупционными органами недоразумениях и противоречиях, «Судебно-юридической газете» рассказали судьи Виктория Кицюк и Мария Зелинская.
Виктория Кицюк: «Если будет создан Высший антикоррупционный суд, судьи Соломенского суда вздохнут с облегчением»
В чем сложность рассмотрения ходатайств НАБУ и САП по сравнению с аналогичными материалами остальных правоохранительных органов?
Какой-либо особой сложности при рассмотрении ходатайств НАБУ и САП нет. Проблема, по мнению судей Соломенского суда, состоит в большом количестве этих ходатайств в соотношении к числу тех судей, которые имеют полномочия на осуществление правосудия. Кадровый голод в судах Украины, к сожалению, коснулся и нас. Одни коллеги ушли в отставку, другие были уволены, у третьих закончились полномочия. Кроме того, не стоит забывать и об отпускном периоде у судей, а также периодах временной нетрудоспособности.
Очень часто распределение ходатайств по этим причинам происходит всего лишь на двух-трех работающих следственных судей, которые, кроме этого, имеют специализацию по рассмотрению гражданских и административных дел, материалов таможни. В итоге, в общей сложности у одного следственного судьи одновременно могло быть в производстве по 300 дел таких категорий. По этим делам люди вынуждены фактически ждать своей очереди в силу первоочередности рассмотрения судьями суда ходатайств следственных органов. В итоге, между открытием производства по гражданскому делу и началом его фактического рассмотрения, не говоря уже о решении, часто проходит несколько месяцев.
Так, в течение только одного дня следственный судья Соломенского суда, он же «судья-цивилист», мог получить около ста ходатайств, например о проведении неотложных следственных действий. Это все без учета гражданских и административных дел. Это не только ходатайства НАБУ и САП, но и ходатайства органов Государственной фискальной службы, местной прокуратуры и полиции. Многие из них, в частности ходатайства об обысках, подлежат немедленному рассмотрению.
Есть ли еще какие-то особенности ходатайств НАБУ и САП?
Ходатайства о немедленных следственных действиях и обвинительные акты, поступающие к нам в суд, регистрируются в канцелярии суда по адресу: город Киев, улица Полковника Шутова, 1. При этом следственные судьи Соломенского суда размещены как в помещении по этому адресу, так и по адресу: город Киев, Вознесенский спуск, 10-Б.
Как провести рассмотрение таких материалов в течение именно рабочего времени с учетом передачи материалов в другое здание? Имеет ли следственный судья право на сон, не говоря уже о праве на отдых? Можно ли подачу десятка ходатайств о проведении обысков соответствующими органами ближе к концу рабочего дня, например около пяти вечера, рассматривать как саботаж такими органами работы судей нашего суда? А как назвать подачу ходатайств о применении меры пресечении в виде содержания под стражей задержанному лицу в пятницу вечером, в последние часы срока задержания такого лица, предусмотренные законом, и при этом без подтверждения вручения копии такого ходатайства защитнику? А ведь это вынуждает объявлять перерыв не менее чем на три часа для исключения нарушения прав подозреваемого и ознакомления стороны защиты с этим ходатайством.
Запретить или ограничить подачу таких ходатайств после определенного времени суд не вправе. Безусловно, есть исключения из правил, когда такая практика действительно находит производственное объяснение, но когда такие случаи становятся нормой, думаю, можно вести речь об отсутствии у органов досудебного следствия культуры профессионального общения и уважения к судьям.
В целом работа нашего суда организована таким образом, чтобы обеспечить максимально своевременное рассмотрение ходатайств как антикоррупционных органов, так и жалоб граждан, несогласных с решениями или действиями последних, а также большого числа гражданских, административных дел, производств о привлечении лиц к ответственности за совершенные административные правонарушения.
Насколько я знаю, есть случаи, когда рассмотрение ходатайств антикоррупционных органов занимает весь рабочий день судьи. Работают ли судьи по выходным?
Так бывает часто. Рабочий день у судей длится с 9:00 до 18:00, но ходатайства НАБУ и САП часто «заходят» в суд под вечер. Их все сначала нужно зарегистрировать, распределить и передать судье. Потом рассмотрение этих ходатайств затягивается до ночи. Также затягивается и рассмотрение мер пресечения, например, потому что стороны заявляют судьям отводы, которые рассматривает другой судья. В связи с этим объявляется перерыв в рассмотрении основного ходатайства. Нередки случаи заявления отводов только для того, чтобы дождаться окончания срока задержания лица, в отношении которого решается вопрос о мере пресечения. Это, в свою очередь, не лишает следственного судью обязанности рассмотреть поступившее ходатайство о мере пресечения, что мы и делаем. В суде также предусмотрены дежурства судей по отводам, которые заявляются после 18.00, если рассмотрение следственным судьей суда того или иного ходатайства к этому времени не закончено, и поэтому отсутствует возможность осуществить распределение дел. Такие дежурства длятся с 18.00 до 22.00. Составляются и графики дежурств на выходные дни, на субботу. Дежурными являются, как правило, двое следственных судей — один судья основной и второй судья, который определен для рассмотрения случаев заявления отвода этому следственному судье.
Не кажется ли Вам большое количество ходатайств от антикоррупционных органов несколько аномальным? Адвокаты фигурантов дел, которые находятся в производстве НАБУ и САП, нередко заявляют о необоснованности многих из них.
Это право НАБУ и САП обращаться в суд с тем количеством ходатайств, с которым они считают нужным это делать. Суд в любом случае их все рассматривает, сколько бы их ни было, и дает оценку изложенным в них доводам. Также можно понять и адвокатов, которые, выступая с позиции защиты, утверждают о необоснованности поданных ходатайств. Однако аномальной является ситуация, когда принцип состязательности демонстрируется не в процессе рассмотрения дела в суде, а, например, в социальных сетях или тех или иных публикациях как стороны обвинения, так и стороны защиты. И связано это часто с выражением недовольства принятым судебным решением.
Многие адвокаты в 2015-2016 годах отмечали, что многие ходатайства НАБУ и САП были не слишком высокого качества, например, в части их полноты и обоснованности. Изменилась ли ситуация в 2017 году?
Если сравнивать ходатайства НАБУ и САП с ходатайствами иных органов досудебного расследования, которые поступали к нам в суд, то с самого начала они были более качественными как с точки зрения изложения обстоятельств дела, так и с точки зрения обоснования требований.
Если же сравнивать сами ходатайства НАБУ и САП периода 2015 года и, например, 2017 года, то однозначно, требования, которые нами выдвигались, в том числе по оформлению таких ходатайств, учтены и соблюдаются.
Так, в 2015 году был случай подачи ходатайства в виде набора листов, которые не были прошиты и даже пронумерованы, и о том, что это «ходатайство следственному судье», свидетельствовали лишь заверения детектива, который с ним обращался. Также имели место случаи неуказания в описи, прилагаемой к ходатайству, перечня тех документов, которые к нему идут, приобщение к ходатайству как незаверенных копий документов, так и вообще абсолютно нечитабельных, из-за их качества, документов.
Также ранее от представителей НАБУ и САП на вопрос следственного судьи нередко можно было услышать в заседании ответ, что обосновывающие необходимость того или иного следственного действия либо способа обеспечения уголовного производства документы у них где-то есть, но вот сейчас их в материалах ходатайства нет. В таких случаях суд отказывал и отказывает в удовлетворении ходатайств, а в ряде случаев возвращает их для устранения недостатков, в частности ходатайств о наложении ареста на имущество.
Иногда адвокаты обвиняют НАБУ и САП в том, что решениями суда они получают доступ, например, к прослушке тех лиц, которые не связаны с конкретным уголовным производством, но интересны НАБУ и САП. Насколько суд тщательно проверяет ходатайства, поступающие от этих органов на предмет данных, не имеющих прямого отношения к конкретному уголовному производству?
Санкциями на прослушку занимаются следственные судьи апелляционного суда. Следственные судьи районного суда могут предоставить временный доступ лишь к электронным информационным системам или их частям не в режиме реального времени.
В целом, исходя из моего опыта, как правило, в ходатайствах указываются те номера телефонов, которые указаны в протоколах допросов. Их те или иные допрашиваемые лица либо сами оставляли для контакта с собой, либо указывали как контактные данные тех лиц, которые, использую Вашу формулировку, «могут быть интересны НАБУ и САП». Далее все зависит от детектива и прокурора: смогут ли они доказать, что эти лица, чьи номера телефонов указаны в ходатайстве, имеют отношение к конкретному уголовному производству.
Если же номера телефонов устанавливались оперативным способом или с помощью негласных следственных действий, то здесь все зависит от того, есть ли у следственного судьи допуск к государственной тайне, а значит, может ли он проверить такие доводы стороны обвинения. Если такую проверку осуществить невозможно — соответственно, основания для удовлетворения ходатайства в этой части также отсутствуют. В целом же, если кто-то утверждает, что суд действует неправомерно, то у меня возникает встречный вопрос: а какие, кроме обвинений, конкретные действия относительно проверки заявленных «фактов» осуществило это лицо?
Нередко бывает так, что те или иные решения судей Соломенского суда широко обсуждаются в обществе, при этом нередко с подачи должностных лиц НАБУ и САП.
Так бывает, в основном когда судьи отказывают в удовлетворении тех или иных ходатайств либо удовлетворяют их частично. Нередко за такими решениями судей на них следуют жалобы в Высший совет правосудия, и даже регистрация в Едином реестре досудебных расследований уголовных производств по ст. 375 Уголовного кодекса (Постановление судьей заведомо неправосудного решения) с последующим вызовом следственных судей суда на допрос.
Сами судьи более сдержанны и, как правило, не позволяют себе критиковать как содержание поданных следственному судье ходатайств и недостаточность обосновывающих такое ходатайство доказательств, так и поведение представителей органов досудебного следствия при рассмотрении ходатайств и даже в момент оглашения судебного решения.
Пользуясь случаем, напоминаю, что распечатки статей с интернет-ресурсов и даже комментарии под публикациями не могут являться доказательствами в уголовном процессе, даже на стадии досудебного производства при рассмотрении тех или иных вопросов следственным судьей. Тем не менее, такими «доказательствами» часто оперируют прокуроры при заслушивании следственными судьями таких ходатайств. Это же относится к вызову детективами и прокурорами разных лиц на допросы с помощью приложения «Viber» и соответствующем уведомлении их о подозрении. Также мы неоднократно указывали на то, что нельзя ходатайства о применении содержания под стражей, самой суровой меры пресечения в отношении лица, обосновывать практикой Европейского суда по правам человека.
А как в основном ведут себя представители НАБУ и САП в судебных заседаниях?
В основном все проходит корректно, хотя эмоции и у обвинения, и у защиты иногда зашкаливают. Задача следственного судьи здесь — контролировать процесс и не допускать нарушения процедуры и прав всех участников. Хотя иногда бывает по-разному. Был просто вопиющий случай поведения прокурора, который в момент оглашения судебного решения начал высказываться неэтично в адрес следственного судьи и в завершение своей «речи» буквально выскочил из зала, хлопнув дверью, демонстрируя свое отношение к постановленному решению не только следственному судье и участникам процесса, но и представителям средств массовой информации. Не исключено, что с этим случаем будет разбираться Квалификационно-дисциплинарная комиссия прокуроров.
Кстати, сотрудники НАБУ и САП понимают, почему они получают отказ в удовлетворении того или иного ходатайства?
Мы стараемся все указывать в своих определениях, отмечая, почему одни доводы взяты во внимание, а другие нет. Проблем с пониманием решений суда у НАБУ и САП быть не должно.
Часто в обществе разгораются дискуссии по поводу решений Соломенского суда относительно лиц, подозреваемых в коррупционных правонарушениях. Например, общество задает вопрос: почему тот, кто украл миллионы, решением суда выходит под залог, а тот, кто украл на несколько тысяч, оказывается под арестом в СИЗО?
Проблема в том, что наше общество еще не понимает, а в некоторых случаях и делает вид, что не понимает, что применение меры пресечения, не связанной с содержанием лица под стражей, еще не означает, что такое лицо будет в последующем оправдано приговором суда и избежит наказания. С другой стороны, не факт, что вина лица, подозреваемого в совершении коррупционного правонарушения, к которому была применена мера пресечения в виде содержания под стражей, при рассмотрении дела по сути будет доказана и что это лицо получит реальный срок наказания. А у нас как? Еще до момента доставки такого лица в суд в социальных сетях выносят ему приговор и определяют наказание. Мера пресечения никогда не была, не есть и не будет наказанием. Это лишь определение состояния, в котором будет находиться лицо, которое подозревается в совершении в том числе коррупционного правонарушения, до момента принятия соответствующего решения судом при рассмотрении дела по сути.
Нужно понимать, что судьи при рассмотрении ходатайств НАБУ и САП об избрании меры пресечения исходят в первую очередь из обоснованности подозрения по состоянию на момент получения соответствующих материалов, а уже потом оценивают в совокупности данные о конкретном лице и риски, на которых настаивает прокурор и которые может оспаривать сторона защиты. Речь идет о том, имеется ли у лица постоянная работа, семья, какое состояние здоровья, какие есть риски, препятствующие пребыванию лица под альтернативной аресту мерой пресечения, учитываются сведения о наличии у него судимостей и даже пребывание такого лица до момента задержания в розыске. И конечно не стоит забывать о тех рамках, которые установил для следственных судей законодатель, то есть обязанности во всех случаях подозрения в совершении лицом коррупционного правонарушения, применения к лицу меры пресечения в виде содержания под стражей с альтернативой в виде залога.
Бывает ли так, что представители НАБУ и САП изначально не требуют от суда ареста подозреваемого?
Такие случаи есть, но в основном это ходатайства о содержании под стражей и о применении домашнего ареста.
Часто судей Соломенского суда критикуют за то, что они существенно снижают сумму залога по сравнению с той, которую просят органы следствия по делам о коррупционных правонарушениях. Например, следствие просит залог в виде миллиона, а суд устанавливает залог в 300 тыс. грн.
Нужно понимать, что альтернатива аресту, то есть залог, тоже не должен быть чрезмерным. Иначе можно будет говорить о безальтернативности меры пресечения в виде содержания под стражей, поскольку требуемый залог не будет внесен в силу финансовой невозможности это сделать. Дело в том, что размер залога органы следствия нередко привязывают только к размеру материального ущерба, нанесенного, по их версии, подозреваемым. Однако при определении размера залога должен учитываться целый ряд факторов, и в первую очередь материальное состояние подозреваемого, при котором внесение конкретной суммы будет надлежащей гарантией того, что этот подозреваемый будет выполнять свои процессуальные обязанности. В том числе и по явке в органы досудебного расследования и в суд, то есть не сбежит от правосудия. Об этом говорит и Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ или Высокий Суд) в своих решениях, например в решении «Мангурас против Испании» (2010 год). Так, Высокий Суд настаивает, что при определении целесообразного размера залога должно быть проявлено максимальное внимание. И хотя размер залога, как правило, оценивается с учетом личности обвиняемого и его имущества, лишь при исключительных обстоятельствах является разумным принятие во внимание суммы ущерба, ответственность за который на него возлагается. Защита тоже должна понимать, что в доказательство финансовой несостоятельности клиента или возможности внесения залога в меньшем размере, чем просит сторона обвинения, она должна предоставить следственному судье соответствующие данные с возможностью проверки источника происхождения этих средств (решение ЕСПЧ «Бонншо против Швейцарии», 1979 год).
А как суд проверяет возможность внесения или невнесения залога?
Обе стороны представляют следственному судье доказательства убедительности своих доводов, а уже следственный судья их оценивает и принимает решение. Например, следствие указывает, что подозреваемому необходимо определить большой залог, поскольку он является совладельцем (учредителем) некоего хозяйственного общества, тогда как защита в ответ утверждает, что доходами данного субъекта хозяйствования распоряжается не только подозреваемый, но и целая группа других лиц. И в данном случае между доходом общества и материальным состоянием подозреваемого лица нельзя ставить знак равенства. Знак равенства исключается и при соотношении доходов предприятия и директора такого предприятия, который выполняет лишь управленческие функции за зарплату. Также проверяется наличие у подозреваемого движимого имущества в собственности. Например, следственный судья критически оценивает доводы прокурора, который утверждает, что несмотря на то, что автомобиль, который ранее официально принадлежал подозреваемому, был продан полгода назад, то есть задолго до того момента как это лицо «приобрело» статус подозреваемого, он по-прежнему принадлежит этому лицу лишь потому, что сделку купли-продажи такого автомобиля обвинение считает недействительной на основании соотношения цен на такой автомобиль на сайте «Ria» и той суммой, которая «прошла» по сделке.
Сталкивались ли Вы лично с давлением во время рассмотрений ходатайств НАБУ и САП?
Что касается меня, то не так давно 13.12.2017 Высший совет правосудия отказал в открытии дисциплинарного производства по жалобе главы САП Назара Холодницкого, которую я связываю с моим отказом в удовлетворении ходатайства органа досудебного следствия. Речь шла об отказе в установлении срока стороне защиты для ознакомления с материалами уголовного производства, вследствие недоказанности прокурором в суде именно уклонения стороны защиты от такого ознакомления. В своих пояснениях я указала, что подобная жалоба была ничем иным, как несогласием с решением суда. Аналогичные жалобы поступали и на других судей Соломенского суда. Также имели место случаи внесения в ЕРДР сведений о совершении судьями преступлений, предусмотренных ст. 375 УК. Такие действия антикоррупционных органов можно расценивать двояко. С одной стороны, у них есть законное право как обращений с жалобами в Высший совет правосудия, так и внесения в ЕРДР данных о совершенном правонарушении только лишь при наличии признаков последнего. Но с другой стороны, очевидно, что такие действия обусловлены исключительно недовольством НАБУ и САП теми или иными решениями судей.
Например, внесение сведений по ст.375 УК Украины и начало досудебного расследования уголовного производства в отношение одной из судей суда, закончилось вынесением постановления о его закрытии сразу же после соответствующего письма с указанием о недопустимости оказания давления на суд в такой способ. Мы указали, что последующие демонстрации, при рассмотрении ходатайств, такому следственному судье извлечений с ЕРДР о якобы совершении этим следственным судьей преступления по ст. 375 УК, и заявления на этом основании отводов, может расцениваться в дальнейшем как оказание давления на данного судью при осуществлении им правосудия. Это уже само по себе является уголовно наказуемым деянием.
Как пресекать такую их практику пока непонятно. Возможно, помощником в этом выступит Высший совет правосудия. Исходя из решений Совета, как по аналогичным жалобам, так и по решениям на заявления судей о вмешательстве в их деятельность, будет сформирована соответствующая практика и критерии, по которым такие органы будут иметь четкое представление о бесперспективности подобных жалоб и обязательности ответа за инициирование уголовного преследования судей, вследствие несогласия с принятыми решениями.
Нужно ли дополнительное обучение для судей, рассматривающих дела, связанные с коррупционными правонарушениями?
Такое обучение проводится последние годы Национальной школой судей Украины по различным направлениям, в том числе и по антикоррупционному законодательству, практике рассмотрения уголовных производств и отдельных ходатайств органов досудебного расследования, применении практики ЕСПЧ. Сами судьи, исходя из специализации своей работы и, безусловно, желаний и возможностей, чтобы в суде отсутствие одного судьи не привело к чрезмерной нагрузке на других, самостоятельно регистрируются на соответствующем сайте школы и потом проходят такое обучение. Особой сложности в такой категории дел я не вижу. Думаю, что судьи, имеющие необходимый уровень теоретических и практических знаний, в состоянии рассматривать дела, связанные с коррупционными правонарушениями.
Сейчас дело идет к созданию антикоррупционного суда. Насколько необходимо иметь настолько специализированный суд?
Считаю, что мнение, будто бы дела, связанные с коррупцией, должны рассматривать какие-то особо подготовленные судьи в особом суде, является недостаточно обоснованным. В частности, я не слышала ни одного выдерживающего критику мнения о том, что создание такого суда станет панацеей от коррупции в Украине.
Если уже говорить о специализации, то почему бы не ввести в таком случае специализацию судей и судов по другим категориям дел, например, трудовым спорам, которые являются самыми сложными в гражданском процессе. Уверена, что дела и ходатайства следственных органов, связанные с коррупционными правонарушениями, вполне могут рассматривать судьи-криминалисты любого суда.
Но если у Соломенского суда в итоге заберут дела, связанные с коррупцией, и передадут их в особый суд, судьи будут переживать по этому поводу?
Если будет создан Высший антикоррупционный суд, как это предусмотрено Законом «О судоустройстве и статусе судей», то, думаю, что судьи Соломенского суда вздохнут с облегчением и займутся рассмотрением остальных дел, рассмотрение которых то и дело затягивается или откладывается на несколько месяцев вследствие чрезмерной нагрузки и первоочередности рассмотрения именно ходатайств антикоррупционных органов. Нужно понимать, что когда в 2015 году НАБУ разместилось в Соломенском районе столицы, не учитывались реальные возможности нашего суда по рассмотрению связанных с этим органом дел и ходатайств. Никто не брал в расчет, сколько у нас судей вообще, сколько судей с полномочиями, сколько судей криминалистов, сколько следственных судей, и какая вообще нагрузка у судей суда. Но полагаю, мы справились с антикоррупционной специализацией, и многие коллеги, в случае объявления соответствующего конкурса в Высший антикоррупционный суд, могли бы попробовать свои силы.
В декабре 2017 года в силу вступили изменения в Уголовный процессуальный кодекс, которые уже в марте создадут проблемы следственным судьям по всей стране. Чем конкретно эти нововведения грозят Соломенскому суду?
С 15.03.2018 года все ходатайства НАБУ должны рассматриваться только по месту юридической регистрации этого органа, то есть в Соломенском суде Киева. Но наше беспокойство вызывают все-таки иные нововведения. Например, увеличение полномочий следственных судей и, соответственно, нагрузки на них, за счет снижения ответственности прокуроров. Так, например, именно следственный судья с 15.03.2018 будет решать вопрос разумности продления срока уголовного преследования лица, а также срока расследования по так называемым фактовым делам, что ранее было в ведении прокурора. Не совсем понятно, почему законодатель закрепил эту функцию теперь за следственным судьей. Единственный плюс, который я могу увидеть в этом для стороны защиты, это то, что она будет услышана, а доводы отображены в судебном решении по этому вопросу. Ранее, во время рассмотрения ходатайств о продлении меры пресечения в связи с продлением сроков досудебного расследования, от адвокатов нередко приходилось слышать, что их возражения относительно продления сроков досудебного расследования, поданные прокурору, просто проигнорированы.
Также с 15.03.2018 только следственный судья будет назначать абсолютно все экспертизы в уголовных производствах. Более того, такие экспертизы можно будет провести только в государственных экспертных учреждениях. Здесь можно вести речь уже не о «создании проблем для следственных судей», а о создании проблем для уголовных производств, причем как для стороны обвинения, так и для стороны защиты.
Кроме того, обязательной станет аудиофиксация ходатайств органов досудебного следствия?
Обоснование, которое я слышала в защиту другого нововведения, — об обязательности фиксации рассмотрения следственным судьей всех ходатайств органов досудебного расследования, а именно, что «теперь следственные судьи будут хотя бы читать ходатайства», полагаю, является надуманным. Такая фиксация вряд ли будет способствовать улучшению качества работы как следственных судей, так и представителей органов досудебного расследования. А вот навредить, например из-за нехватки рабочих часов в сутках, участникам гражданских, административных дел, а также жалобами на действия органов досудебного расследования, потому как эти категории дел не наделены элементом неотложности рассмотрения, да. Следственные судьи не боятся фиксации, но хотелось бы, чтобы юридическое сообщество понимало, что сама по себе фиксация предполагает выдержку предусмотренной законом процедуры и порядка в строгой последовательности. То есть от оглашения даты, места судебного заседания, наименования суда, секретаря, который принимает участие, выяснение вопроса имеющихся отводов у прибывшего следователя или прокурора, ходатайств в связи с рассмотрением поданного ходатайства, до непосредственно рассмотрения поданного ходатайства по сути. Рассмотрение ходатайства включает в себя доклад требований и обоснований, заслушивание следователя или прокурора, исследование материалов ходатайства. Все это завершается удалением в совещательную комнату и оглашением принятого решения, то есть проговариванием текста всего решения или его резолютивной части, которая тоже может быть достаточно объемной, под звукозапись.
Кроме того, не стоит забывать о том, что после каждого заседания секретарю следует сделать архивную копию записи, изготовить журнал судебного заседания, а уже потом можно переходить к рассмотрению другого ходатайства. Все это занимает достаточно большое количество времени. Без осуществления фиксации рассмотрение ходатайств ограничивается изучением следственным судьей поданного ходатайства со всеми материалами, приобщенными к нему. Тогда как следователь или прокурор, личности которых, безусловно, установлены, одновременно докладывают обстоятельства уголовного производства и требования, изложенные в резолютивной части ходатайства, а именно, как они соотносятся с обстоятельствами расследуемого уголовного правонарушения, и конкретно называют, чем эти требования обосновываются, исходя из приобщенных к ходатайству документов. После этого все завершается оглашением судебного вердикта.
В то же время есть и нововведения, которые следует отметить как положительные. Это закрепление на законодательном уровне права адвоката принимать участие в следственных действиях, в частности при обыске на любой стадии его проведения. Также предусмотрена возможность обжалования сообщения о подозрении следственному судье. Вводится и новая фигура в процесс — «лицо, права и интересы которого могут быть нарушены». Хотя сейчас также ведутся дискуссии среди практикующих юристов относительно того, какими же правами и обязанностями такое лицо будет обладать, поскольку четко в кодексе они не выписаны.
Мария Зелинская, судья-спикер Соломенского райсуда Киева: «Тем, кто критикует Соломенский суд, надо просто один день в нем поработать»
Сколько судей Соломенского райсуда Киева рассматривали ранее и рассматривают сейчас ходатайства и материалы НАБУ и САП?
В 2016 — 2017 годах, когда было особо сложное для суда время, в суде был один чисто следственный судья и 8 судей которые рассматривали как следственные действия, так и гражданские дела. Это приводило к тому, что гражданские дела рассматривались в суде с большим трудом. Кроме этого, многие из 8 этих судей были и в составе коллегий, которые рассматривали уголовные производства по сути, поскольку в суде в этот период времени были только пять судей-криминалистов, которые могли рассматривать уголовные производства по сути. Только 29 декабря 2017 года Президент подписал указ о назначении пяти судей суда, у которых ранее закончился пятилетний срок полномочий. Четверо из них уже приступили к исполнению своих обязанностей, а одна судья пока остается в декретном отпуске. Также в Соломенский суд 29 декабря 2017 года были командированы на полгода пять судей других судов, которые приступили к выполнению обязанностей следственных судей. Это позволило суду высвободить судей со специализацией по рассмотрению гражданских дел, которые с 15 января рассматривают уже только гражданские дела. Таким образом, сейчас в Соломенском суде есть восемь следственных судей. До 29 декабря 2017 года по штату в суде всего было 33 судьи, а фактически осуществляли правосудие только 15 судей.
НАБУ и САП время от времени обвиняют Соломенский суд в саботаже рассмотрения обвинительных актов, которые поступают в суд из этих ведомств для рассмотрения по сути.
Такие обвинения не соответствуют действительности. Чаще всего те или иные проблемы возникают в суде по причине чрезмерной нагрузки на судей суда, злоупотреблений со стороны защиты своими процессуальными правами, например, имеют место безосновательные отводы судьям, изменением подсудности дела, которое определяет Апелляционный суд Киева, а ранее ВССУ и т. д.
Также некоторое время у суда были проблемы с формированием коллегий в связи с отводами судей и отсутствием запасных судей. В виду непростой ситуации многие судьи суда даже не брали больничные и внеплановые отпуска, строго придерживаясь заранее установленного графика отпусков. Сейчас ситуация постепенно улучшается и постепенно появляется возможность рассматривать обвинительные акты и гражданские дела по сути.
Есть ли данные, сколько судьи Соломенского райсуда рассматривают в год ходатайств НАБУ и САП?
Например, только в 2017 году девять следственных судей Соломенского райсуда рассмотрели 8 191 ходатайство этих антикоррупционных органов. 6 632 (81%) ходатайства были удовлетворены судом, а в удовлетворении 1 559 ходатайств судом было отказано.
Есть ли давление на Соломенский суд со стороны НАБУ и САП?
Судите сами. Только в 2017 году НАБУ и САП подали как минимум пять жалоб в Высший совет правосудия, не согласившись с решениями судей Соломенского суда по конкретным ходатайствам, еще как минимум дважды в отношении судей суда открывались уголовные производства. Также были и другие обстоятельства, в частности некорректные публичные высказывания руководителей НАБУ и САП в адрес Соломенского райсуда и его судей. В августе 2017 года Соломенский районный суд Киева даже обратился в Высший совет правосудия с заявлением о вмешательстве в свою деятельность. Однако решения по этому заявлению пока еще не принято.
Вокруг работы Соломенского суда уже несколько лет отмечается нездоровый ажиотаж. О его судьях и их решениях пишут часто и, как правило, в не самом лучшем виде.
Я думаю, что часто всему виной отсутствие реального желания разобраться в проблемах суда, а также правовая безграмотность тех, кто пишет про суд и его решения. Многие журналисты и активисты откровенно слабо понимают в юриспруденции и не разбираются в процессуальных моментах тех или иных дел, а также в существующей Европейской практике. Кроме этого ситуацию часто преподносят, выслушав только мнение одной стороны и не взяв комментарий у суда.
Часто статус лиц, которые являются фигурантами уголовных производств НАБУ и САП затемняет все остальные нюансы, что приводит к тому, что общество и СМИ, невзирая на обстоятельства дела, формируют представление, что в том или ином деле должно быть только такое решение суда, но никак не иное. Часто можно услышать от журналистов комментарии, что задержали некое лицо, которое украло сколько-то там миллионов и что это лицо должно получить столько-то лет лишения свободы. Столь однозначные утверждения, без знания материалов досудебного расследования и всех нюансов производства, в итоге создают односложную картину и провоцируют недоверие к судебной системе, в случае, если суд вынесет решение отличное от того решения, в необходимости которого уже убедили общество.
Для того чтобы понять что такое работа судьи вообще и судьи Соломенского суда в частности, журналисты могут просто провести один день в нашем суде с нашими судьями, пройти через все события дня, пообщаться с людьми. Думаю, что после этого отношение к суду и судьям изменится в лучшую сторону. Мы со своей стороны приложим максимум усилий, чтобы вернуть доверие граждан Украины к судебной системе.
