Председатель Комитета Верховной Рады по вопросам правовой политики Андрей Костин достаточно хорошо известен в мире украинской адвокатуры. Юридическим бизнесом он занялся ещё в начале 1990-х годов, а до избрания в парламент был заместителем председателя Совета адвокатов Одесской области. Тем не менее, ему оказались не чужды и проблемы судебной власти.
Комитет ВР по вопросам правовой политики Андрей Костин возглавил в январе 2020 года, в непростое время, когда судебная реформа, объявленная в 2019 году Президентом Владимиром Зеленским, подверглась мощной критике, как в Украине, так и за ее пределами. После краха закона 193-IX, большинство положений которого в марте Конституционный Суд признал несоответствующими Конституции, именно Андрею Костину, в числе прочих, пришлось искать выход из сложившейся непростой ситуации и фактически разрабатывать новый путь развития судебной системы.
О том, какие проблемы судебной власти нужно решить как можно быстрее, какие перспективы у Высшего совета правосудия, чего ждут от Верховного Суда, нужно ли реформировать Государственную судебную администрацию, надо ли снимать ограничения на выплату судейского вознаграждения, а также нуждается ли в реформировании украинская адвокатура, Андрей Костин рассказал в интервью «Судебно-юридической газете».
Беседовал Вячеслав Хрипун, «Судебно-юридическая газета»
Почему ВККС нужно сформировать как можно быстрее
В последнее время заметно, что разные группы влияния в команде Президента, назовём их так, выступают с многочисленными инициативами относительно того, какой должна быть судебная реформа. Известно, что в Верховной Раде уже зарегистрирован законопроект №3711, который предусматривает некоторое усиление Высшего совета правосудия, позволяет сформировать ВККС по новым правилам и разрешить конфликтную ситуацию вокруг ВСУ. С другой стороны, есть некие обязательства, вписанные в Меморандум между Украиной и МВФ, есть заявления Михаила Саакашвили, который также занимается разработкой некой судебной реформы. Как все это согласуется друг с другом?
Задача законопроекта № 3711 вовсе не заключается в проведении какой-то глобальной реформы. Фактически, речь идёт о замене закона 193-IX, часть положений которого признал неконституционными Конституционный Суд Украины, новым законопроектом, разработанным с учётом замечаний КСУ. Его основные задачи – разблокирование вопроса создания ВККС и выход из ситуации с существованием одновременно Верховного Суда и Верховного Суда Украины. То есть, первоочередная задача сейчас – заполнить вакансии в судах. Прежде всего – в судах первой и апелляционной инстанции общей юрисдикции. Кроме того, нужно, наконец, завершить квалификационное оценивание судей, которое с перерывами длится уже несколько лет. В результате затянувшегося оценивания, у нас есть судьи, как вообще не проходившие оценивание, так и судьи, не завершившие его по причине разного рода перерывов в собеседованиях.
Вы считаете, что, прежде всего, надо заполнить вакансии именно в общих апелляционных судах?
Первая инстанция уже в этом году хотя бы частично сможет компенсировать кадровые потери, понесённые вследствие отставок и увольнений последних лет. Высший совет правосудия уже рассмотрел более 430 рекомендаций на назначение судей общих судов первой инстанции из числа участников отборов в судьи. Президент постепенно издает указы об их назначении на должности, в том числе и в суды, где уже давно не осуществляется правосудие.
С общими апелляционными судами ситуация представляется более сложной, хотя бы потому, что должности судей апелляционной инстанции невозможно занять без конкурса, а значит, обойтись без ВККС не получится.
Принципы формирования нового состава ВККС, предложенные законопроектом № 3711, сейчас вызывают критику. Одним не нравится, что в конкурсной комиссии могут быть иностранцы, другим – что их квоту, в случае отказа иностранных и международных организаций делегировать своих представителей, может заполнить Уполномоченный ВРУ по правам человека.
Критиковать достаточно просто. Тяжело найти механизм, который бы всех устроил. Высказывались предложения, что помимо судей в конкурсную комиссию нужно делегировать адвокатов, прокуроров, ученых и даже представителей Минюста. Но для того, чтобы, например, адвокатам делегировать в конкурсную комиссию по формированию ВККС своего представителя, нужно собрать съезд. В нынешних условиях сделать это достаточно затруднительно. То же самое касается и прокуроров, и ученых. Поэтому, был предложен наиболее простой вариант, который относительно несложно реализовать на практике.
Поскольку законопроект №3711 фактически корректирует прежний закон 193-IX, то в чем вообще был смысл принятия в 2019 году закона 193-IX, если о возможности его признания неконституционным много говорилось даже до его принятия парламентом?
В 2019 году была попытка отреагировать на запрос о перезагрузке судебной власти, который формировала активная часть общества. Кроме того, к тому, как на практике проходила предыдущая судебная реформа, накопилось много вопросов. Но в марте 2020 года Конституционный Суд Украины вполне четко указал, что в Законе №193-IX соответствует Конституции, а что – нет. Поэтому сейчас нужно вносить коррективы.
Что будет с Высшим советом правосудия
Меморандум между Украиной и МВФ предполагает проверку действующих членов Высшего совета правосудия с потенциальной возможностью досрочного прекращения их полномочий. Можно ли считать, что данный вопрос уже решен и проверка членов Совета правосудия все-таки состоится?
Полагаю, что вопрос проверки членов Высшего совета правосудия, как и изменение принципа формирования состава этого органа, нуждается в дополнительной проработке и осмыслении. Прежде всего, важно, чтобы Высший совет правосудия стал эффективным органом.
Что имеется в виду?
Нужно создать инструменты, которые позволили бы Совету правосудия стать органом, способным быстро и эффективно решать стоящие перед ним задачи. Например, можно перезапустить, с новым содержанием, институт дисциплинарных инспекторов, которые должны несколько «разгрузить» членов Высшего совета правосудия. В настоящее время фактически с каждой жалобой, а их на самом деле поступают тысячи, должен работать лично член Совета правосудия, что, как мне кажется, не совсем рационально.
В Совете правосудия должно быть отдельное, максимально независимое подразделение дисциплинарных инспекторов, которые фактически самостоятельно должны проводить проверку поступивших на судей жалоб, изучать позиции сторон, при необходимости выезжать на место событий для более полного разбирательства. Такие инспекторы должны будут проводить предварительную проверку заявлений и готовить решения, в частности об отказе в открытии дисциплинарного дела или, наоборот, иметь право открывать дисциплинарные дела.
Задачей собственно членов Советов правосудия может остаться рассмотрение открытых дисциплинарных дел. Мне кажется, что такой механизм сможет «разгрузить» Совет правосудия, сделав рассмотрение жалоб на судей более быстрым и качественным.
Стоит ли ожидать отдельного законопроекта, касающегося Высшего совета правосудия?
Думаю, что до начала осени будут представлены соответствующие наработки, а затем в парламент будет внесён соответствующий законопроект.
Качество правосудия и массовые увольнения судей
Практикующие юристы нередко выказывают недовольство качеством правосудия и в первой и в апелляционных инстанциях. Говорят о нарушениях процесса, излишней волоките, игнорировании практики Верховного Суда. Дисциплинарная практика Высшего совета правосудия, который привлекает каждый год к ответственности десятки судей, тоже свидетельствует, что определенные проблемы в наших судах есть. Как Вы считаете, насколько обоснованы претензии к нашим судьям?
Судьи, как и другие юристы, тоже нуждаются в повышении квалификации. Но для того, чтобы от судей первой и апелляционной инстанций требовать высокого качества правосудия, нужно их разгрузить от того массива дел, который они рассматривают. Сложно требовать от судьи качественного рассмотрения дел, если в год он рассматривает тысячи дел и просто не в состоянии охватить все их нюансы.
Говоря о жалобах на судей, нужно разбираться в конкретных причинах, почему есть жалобы на низкое качество правосудия. Возможно, что судья действительно недостаточно компетентен и нуждается, как минимум, в повышении квалификации, а возможно, что судья недобросовестный, и необходимо дисциплинарное разбирательство. Думаю, есть факторы, серьёзно влияющие на качество нашего правосудия: высокая нагрузка, частые изменения в законодательстве, нестабильная судебная практика и т. д.
В целом, я считаю, что, прежде всего, нужно заполнить вакантные должности в судах судьями, чтобы одному судье не приходилось работать за нескольких судей одновременно. Когда кадровый вопрос будет решён, можно будет давать оценку претензиям к судебной власти в комплексе.
В судебной власти не хватает уже более 30% судей…
Что интересно, большинство судей увольняется из общих местных и апелляционных судов. Из хозяйственных и административных судов увольняется значительно меньше судей. Это может говорить о том, что условия работы в общих судах более сложные, чем в специализированных судах. Поэтому, как я уже говорил, усилить, прежде всего, нужно общие суды.
Как Вы в целом относитесь к критике украинского судебного корпуса? Суд и судей, насколько заметно, сейчас не критикует только ленивый – адвокаты, политики, общественники, обычные граждане.
Мне неприятно это все видеть и слышать. Особенно, когда делаются широкие обобщения. Наши судьи – точно такие же, как и наше общество, со всеми его достоинствами и недостатками. Среди судей есть и настоящие профессионалы, я бы даже сказал – герои, которые работают в чрезвычайно сложных условиях с большой нагрузкой. Но есть и те, от кого давно пора избавиться. То же самое, кстати, я могу сказать и об адвокатах. Есть адвокаты, готовые ради клиента на многое, адвокаты, которые профессионально защищают права клиента, не боясь угроз и нападений. Но есть и те, кто, к сожалению, дискредитирует профессию адвоката. Конечно, нам нужно стремиться к тому, чтобы профессиональных и добропорядочных судей в наших судах было как можно больше.
Будет ли очередная судебная реформа
Все же, хотелось бы понимать, будет ли новая масштабная судебная реформа, которую регулярно анонсируют разные лица или это все же преимущественно их личные идеи?
Я все же хотел бы уйти от слова «реформа». Мне кажется, что в последние годы это слово приобрело несколько негативное содержание. Если возникают те или иные проблемы в процессуальном законодательстве, правоприменении, появляются вопросы к качеству работы судебной власти, то нужно брать и решать возникающие вопросы, предварительно все четко взвесив и обсудив. При этом лучше избегать громких заявлений и анонсов. Если говорить о разных идеях, которые те или иные люди высказывают относительно реформирования судебной власти, лично мое мнение, все дискуссии о судебной реформе нужно сосредоточить в какой-то одной структуре.
Как известно, в прошлом году Президентом была создана Комиссия по вопросам правовой реформы, в составе которой есть рабочие группы, отвечающие за конкретные направления. Думаю, что правильно было бы перезагрузить и возобновить работу этой Комиссии и обсуждать возникающие идеи и предложения в её формате с привлечением народных депутатов из нашего Комитета, представителей судейского корпуса, профессиональных организаций, учёных и общественности.
Ожидания от Верховного Суда
Одной из инициатив действующей власти, получивших реальное воплощение, стал закон 460-IX (он же законопроект № 2314), которым были внедрены процессуальные фильтры, ограничивающие возможность для обжалования решений судов нижестоящих инстанций в кассационную инстанцию – Верховный Суд. Насколько можно судить, эффективность предложенных мер оказалась достаточно противоречивой. С одной стороны, действительно, в целом ряде случаев стороны лишились возможности обжаловать решения судов в кассационные суды Верховного Суда. С другой стороны, работы у судей Верховного Суда, вопреки прогнозам, принципиально меньше не стало, поскольку попытки обжаловать решения апелляционных судов под разными поводами все равно продолжаются, а значит, судьям ВС все равно приходится выписывать решения, даже если речь идёт об отказе в доступе к кассации.
Тем не менее, полагаю, что благодаря этому закону в перспективе Верховный Суд все же сможет сосредоточиться на обеспечении единства практики, поскольку ему не придётся многократно пересматривать дела, по которым уже сформированы правовые позиции. Насколько был удачен данный закон, покажет время. Возможность внести в него коррективы, полагаю, ещё будет.
Что бы Вы лично, как юрист, хотели бы получить от Верховного Суда?
Если говорить более глобально, то общаясь с судьями первой инстанции и адвокатами, слышу пожелания о том, что, прежде всего, они бы хотели получить от Верховного Суда стабильную и понятную судебную практику. Речь не идет о конкретном решении конкретной коллегии судей того или иного кассационного суда Верховного Суда. Прежде всего, речь идёт о стабильной правовой позиции всего кассационного суда по той или иной проблеме.
Дело в том, что сейчас нередко бывает так, что в рамках одного кассационного суда разные коллегии судей по-разному подходят к решению по существу одного и того же спора. Такие противоречия вызывают правовую неопределённость и приводят к тому, что суды нижестоящих инстанций фактически начинают выбирать из нескольких правовых позиций ту, которая им удобна в конкретной ситуации. Если Верховный Суд сможет обеспечить стабильность своей практики, в перспективе это позволит уменьшить и число судебных споров, и апелляционных обжалований.
Судейское вознаграждение
Ваше мнение, нужно ли снять ограничение на выплату судейскому корпусу вознаграждения, введённое ещё в апреле?
Ограничение на выплату судейского вознаграждения, по моему мнению, нужно отменить. Есть гарантии, данные государством, а, значит, их нужно выполнять. Комитет Верховной Рады по вопросам правовой политики, как известно, предлагал выплату судейского вознаграждения с коэффициентом 0,5. Это бы тоже снизило размер судейского вознаграждения, но не так сильно. В итоге, парламент принял решение ограничить размер вознаграждения, как судьям, так и госслужащим, 10 МЗП (47 230 грн.). Часто можно услышать, что наши судьи получают слишком большое вознаграждение. Насколько это так, вопрос дискуссионный. Возможно, его стоит обсудить в формате профессиональной дискуссии.
Какой могла бы быть судебная реформа
Как бы Вы лично проводили реформирование судебной власти, если бы Вам были предоставлены такие полномочия?
Думаю, что нужно значительно расширить полномочия органов судейского управления и самоуправления. Например, позволить им принимать решения о перераспределении судей между судами с чрезвычайно высокой нагрузкой и судами с умеренной нагрузкой.
Кроме того, полагаю, можно было бы попытаться внедрить модель взаимоотношения между судами, прокуратурой и адвокатурой, которая доказала свою эффективность в Нидерландах. Это принцип взаимодействия, известный как soft law («мягкое право»). То есть, между адвокатской, прокурорской и судейской ассоциациями заключается своеобразный «меморандум чести» или «джентльменское соглашение», суть которого заключается в том, что стороны обязуются соблюдать определенные правила. Например, между сторонами соглашения достигается договоренность о том, что в течение года адвокаты и прокуроры не пропускают судебные заседания без совсем уж уважительных причин, а суд, соответственно, также рассматривает дела в рамках четких сроков, без внезапных отпусков судей, переносов дел и т.д. Такое «джентльменское соглашение» позволяет дисциплинировать и участников судебных процессов, и судей, поскольку стороны и суд будут заинтересованы в том, чтобы дела рассматривались без излишней волокиты. Нарушение такого меморандума одной из сторон наносит, прежде всего, ущерб репутации того или иного адвоката, судьи, прокурора, что впоследствии может сказаться на их карьере и даже стать основанием для привлечения к дисциплинарной ответственности. Такие последствия нарушения заключенного «джентльменского соглашения» в Нидерландах дисциплинирует стороны сильнее, даже чем все процессуальные нормы.
Фактически, такие соглашения способны, в некотором смысле, сделать всех «равными» в судебном процессе?
Именно. То есть, не будет уже такого, когда, например, известному адвокату нужно срочно перенести заседание, поскольку он хочет куда-то уехать на выходные или съездить на конференцию, и суд при этом идет ему навстречу, тогда как менее известный адвокат или прокурор в такой же ситуации получают отказ. Чтобы отойти от достигнутых договоренностей, например, в части переноса рассмотрения дела на другой день, нужно иметь очень уважительные причины и заранее известить о них суд или участников процесса.
У нас, к сожалению, все еще достаточно распространена картина, когда адвокаты или прокуроры по непонятным причинам не приходят в суд и, тем самым, срывают заседания. То же касается и судей, поскольку можно прийти в суд и только на месте узнать, что тот или иной судья не пришел на работу, заболел, внезапно взял отпуск и т. д. Насколько тяжело собрать в одном заседании свидетелей, потерпевших, думаю, пояснять не надо. Общеизвестно, что одной из причин долгого рассмотрения дел, в частности уголовных, является то, что далеко не всегда удается собрать в заседании свидетелей, потерпевших, представителей сторон и даже прокуроров.
Реально ли такую практику внедрить в Украине?
Можно попытаться это сделать. Хотя бы по наиболее чувствительным вопросам, то есть договориться об обязательном информировании участников процесса о дате, времени судебного заседания, наличии ходатайств о переносе заседания.
Возможно, из западной процессуальной практики стоит заимствовать еще какие-то идеи?
Считаю вполне возможным внедрить известную нам из фильмов и книг практику, когда накануне рассмотрения важного дела, прежде всего, уголовного, происходит общая встреча с участием судьи, прокурора и адвоката, на которой обсуждаются детали предстоящего процесса. На таких встречах обсуждается порядок проведения судебных заседаний, стадии процесса, фиксируются даты заседаний, принимаются взаимные обязательства по явке. Кстати, в таком формате можно было бы разрешать и конфликтные ситуации, возникающие в заседаниях, когда становится понятно, что участники процесса начинают вести себя не совсем корректно по отношению к суду и друг к другу.
Но каким образом все-таки добиться уменьшения количества дел, рассматриваемых нашими судами? Каждый год суды рассматривают миллионы дел, и вряд ли в ближайшей перспективе их станет меньше.
Я думаю, что нужно развивать альтернативные способы урегулирования споров. Есть целый ряд дел, когда люди могут урегулировать возникшие конфликтные ситуации, не доводя дело до суда. Но при этом, конечно, у граждан должен оставаться выбор – решать проблему в судебном порядке или попробовать решить вопрос без суда.
Судьи говорят, что нужно продолжать реформу процессуального законодательства, поскольку, в текущем виде, оно чересчур перегружено.
Однозначно нужно вносить изменения в процесс. Вот зачем судье часами зачитывать приговор, если можно огласить резолютивную часть, а потом раздать сторонам его полный текст? Хотя отмечу, что тут нужен предохранитель - если судья получит возможность зачитать только резолютивную часть решения, то полный текст решения на момент его зачитывания уже должен быть готов и сразу же выдаваться сторонам. Это нужно, чтобы у суда не было соблазна задним числом вписать в решение некие дополнительные аргументы и выводы.
В контексте децентрализации сейчас много говорится о том, что процесс оптимизации судов, начатый еще в 2016-2017 годах, будет продолжен. Действительно ли этот процесс, вызвавший ранее немало критики, стоит продолжать?
По всей видимости, мы никуда от продолжения процесса оптимизации судов не денемся. Объективно говоря, с учетом корректив, оптимизация нужна. На базе нескольких районных судов нужно создавать один большой суд с сохранением точек доступа в действующих помещениях судов, но с одним юридическим лицом. Это поможет решить проблему формирования коллегий в судах, проблему рассмотрения отводов и т. д.
Лучше пусть будет один большой суд вместо нескольких мелких, которые или вообще не осуществляют правосудия или делают это с трудом из-за нехватки судей. К тому же, если институт присяжных, как это предусмотрено соответствующими законодательными разработками, обретет новое дыхание, то в укрупненных судах будет проще рассматривать дела с участием присяжных и создать для них все необходимые для этого условия.
Без надлежащего материально-технического оснащения даже укрупненные суды вряд ли смогу показать эффективность. А суды, как известно, сами себя не снабжают всем необходимым.
Нужно что-то делать с Государственной судебной администрацией, которая является фактическим распорядителем средств и материальных ресурсов, предназначенных для судов. Эффективность ГСА давно вызывает большие вопросы. Это учреждение, на мой взгляд, нуждается либо в глубокой реформе, либо вообще в упразднении с передачей его функций, например, Высшему совету правосудия. Но это тоже вопрос больших дискуссий.
Одной из претензий к ГСА является то, что, несмотря на выделенные немалые средства, в Украине так и не заработала Единая судебная информационно-телекоммуникационная система (ЕСИТС).
Во время карантина Единая судебная информационно-телекоммуникационная система (ЕСИТС) очень пригодилась бы и судьям, и участникам судебных процессов. Денег на нее было выделено много, но особого результата до сих пор нет. Считаю, что вопрос разработки ЕСИТС давно надо полностью передать из Государственной судебной администрации в ведение Министерства цифровой трансформации. Полагаю, что данное министерство знает, что делать с такими проектами и сможет, наконец, создать ЕСИТС. При этом последующее администрирование системы может осуществляться органами судебной власти.
Традиционно остро в Украине стоит вопрос доступности правосудия для граждан. Общеизвестно, что специализированные хозяйственные и административные апелляционные суды есть далеко не во всех областях.
На мой взгляд, на одном из последующих этапов развития судебной системы специализированные апелляционные суды можно объединить с общими апелляционными судами. Можно пойти по пути внедрения специализированных судебных коллегий в общих апелляционных судах. Такие апелляционные суды есть в каждом областном центре, а значит, гражданам и адвокатам уже не нужно будет ездить в соседние области для подачи апелляционной жалобы и участия в заседаниях по административным и хозяйственным делам.
С адвокатурой тоже не все в порядке
С 1 января 2020 года вступила в силу монополия на осуществление адвокатами представительства в судах. Уже более полугода многие государственные органы фактически лишены права участвовать в спорах и защищать свои интересы. Тем временем, среди юристов не прекращаются дискуссии, что понимать под самопредставительством в судах, и кто конкретно может представлять интересы конкретного государственного органа в суде. Когда же все-таки адвокатская монополия будет отменена?
Вопрос с конституционным закреплением адвокатской монополии действительно нужно решить. Позиция нашей политической силы, как известно, состоит в том, чтобы адвокатская монополия была упразднена. Я думаю, что на следующей сессии парламента, осенью 2020 года, монополия на уровне Конституции все же будет отменена.
А как Вы считаете, правильно ли некоторые суды сейчас поступают, не допуская в процесс представителей государственных органов в порядке самопредставительства?
Я не согласен с позицией Кассационного административного суда в составе Верховного Суда, который не допускает представителей госорганов в порядке самопредставительства. На мой взгляд, текущее законодательство позволяет госорганам участвовать в заседаниях в порядке самопредставительства.
В целом, вопрос ведь не только в том, кто представляет госорган в процессе, а в возможности доступа госоргана к правосудию. Если закон это позволяет, а суд – нет, то фактически получается, что суды препятствуют в доступе к правосудию. Важен ведь не сам процесс, а возможность защитить свои права и получить решение суда. Во многих странах практика самопредставительства юридических лиц успешно работает в том или ином виде.
А как Вы лично относитесь к самой идее адвокатской монополии?
Я сторонник адвокатской монополии и во время прошлой реформы поддерживал ее введение. На мой взгляд, она могла бы существенно повысить качество предоставляемых юридических услуг.
Впрочем, сейчас приходится признать, что в силу тех или иных причин, Украина оказалась не совсем готова к внедрению адвокатской монополии. К тому же, лично я был против того, чтобы закреплять адвокатскую монополию на уровне Конституции. В конституциях других стран закрепления адвокатской монополии на таком уровне я не встречал. Вопрос профессионального представительства интересов участников процесса должен регулироваться на уровне процессуальных кодексов с сохранением баланса между правом на доступ к суду и интересами правосудия.
Вы долгое время работали в органах адвокатского самоуправления. Признаете ли Вы, что в адвокатуре, также как и в судах, тоже есть проблемы?
А в какой сфере деятельности у нас вообще нет проблем? Адвокатура тоже часть нашего общества и является его зеркальным отражением. Безусловно, какие-то практики нужно усовершенствовать, какие-то подходы нужно менять.
Например?
На мой взгляд, адвокатскому самоуправлению нужно дать больше самостоятельности. Как, например, это принято в Германии. Возможно, нам следует отказаться от двухступенчатой системы выборов делегатов на конференцию адвокатов региона, которые, в том числе, избирают делегатов на Съезд адвокатов. На мой взгляд, в выдвижении делегатов и голосовании за них, должны участвовать все адвокаты той или иной области, которые проявят соответствующее желание. Свободное выдвижение и голосование сразу же снимет напряжение на низовом уровне адвокатского самоуправления, позволит избежать разговоров о том, кто кого и куда выдвинул, кто и как считал голоса и т. д. Можно даже подумать об электронном голосовании с помощью цифровой подписи.
Часто можно услышать о том, что дисциплинарные органы адвокатуры отказываются привлекать адвокатов к ответственности даже за серьезные проступки. Например, невыполнение обязательств перед клиентом, срыв судебных заседаний, нарушения адвокатской этики и т. д. Насколько данная критика справедлива?
Это непростой вопрос. В каждой конфликтной ситуации есть свои нюансы. Бывает и так, когда неправы обе стороны, и конкретный адвокат, и тот, кто подал на него жалобу. Бывает и так, что граждане просто не согласны с конкретными действиями адвоката в конкретном процессе. Более того, в Украине фактически отсутствует какая-то последовательная судебная практика, касающаяся привлечения адвокатов к дисциплинарной ответственности. Есть случаи, когда Квалификационно-дисциплинарные комиссии адвокатуры (КДКА) все-таки привлекают к ответственности адвокатов, тем самым показывая, как не должен себя вести адвокат, но затем суды отменяют решения КДКА, формируя судебную практику таким образом, что в другом аналогичном случае привлечь адвоката к ответственности уже будет затруднительно. Зная, как обстоят дела в адвокатуре европейских стран, могу сказать, что дискуссии о дисциплинарной ответственности адвокатов, аналогичные нашим, возникают и там. При этом сказать, что в странах ЕС смогли найти универсальное решение проблемы привлечения адвокатов к ответственности, нельзя.
Все же, с учетом того, что адвокатское самоуправление, в частности его дисциплинарные органы, также время от времени подвергаются критике в Украине, возможно, все же следует предпринять какие-то меры?
Может быть, следует подумать о пересмотре представительства в КДКА. Например, Высший совет правосудия и Квалификационно-дисциплинарная комиссия прокуроров – дисциплинарные органы судей и прокуроров, как известно, формируются по квотному принципу. В их составе есть и судьи, и прокуроры, и адвокаты, и ученые. В случае с КДКА, возможно, для баланса будет правильным ввести в их состав судей или судей в отставке в рамках определенной квоты. По крайней мере, это позволит поднять авторитет дисциплинарных органов адвокатуры и показать, что КДКА – это не закрытые по профессиональному принципу органы. Убежден в том, что адвокатура может проявлять большую открытость в реализации дисциплинарной функции перед обществом. Это будет способствовать повышению доверия к внутренним процессам в адвокатуре.
О будущем судебной власти
Какой бы Вы лично хотели видеть судебную власть Украины через несколько лет, когда у текущей каденции Верховной Рады будут подходить к концу полномочия?
Если избегать патетики, то я хотел бы видеть нашу судебную власть более простой и понятной, как для адвокатов, так и для простых граждан. Верховный Суд должен стать не просто судом по пересмотру решений, а судом, который формирует понятную и последовательную судебную практику, хотя бы на ближайшие несколько лет. Кроме того, мне хотелось бы, чтобы апелляционные суды стали значительно сильнее в кадровом отношении, и в части понимания своей ответственности перед обществом.
То же можно сказать и о судах первой инстанции. Хотя, говоря о судах первой инстанции, мне хотелось бы, чтобы эти суды еще и стали комфортными и доброжелательными для людей. Чтобы гражданин, пришедший в суд, понимал, что его в суде уважают и готовы встретить не как назойливого посетителя, а своего рода как клиента судебной системы.
В конце концов все мы платим налоги и сборы, за счет которых государство должно обеспечить гражданам качественное выполнение такой государственной функции, как отправление правосудия. И любой гражданин должен ощущать уважение со стороны судебной системы к себе и к своей проблеме, за решением которой он обращается в суд. Также мне не хотелось бы, чтобы судебная власть замыкалась в себе и существовала как-то отдельно от остальной страны со своими специфическими интересами и представлениями о независимости. Я хочу видеть судей защищенными как от внешнего давления, например, со стороны правоохранительных органов, так и от внутренних влияний и течений.
Подписывайтесь на наш Telegram-канал, чтобы быть в курсе самых важных событий.
