Как ранее писала «Судебно-юридическая газета», в ряде дел ЕСПЧ подчеркнул, что право на справедливое судебное разбирательство включает в себя право защиты на получение всех материалов, находящихся у стороны обвинения – как в пользу, так и против обвиняемого. Соответствующая позиция также отражена в решениях Верховного Суда.
То, что проблема ненадлежащего предоставления стороне защиты доступа к материалам существует в Украине, констатировал ЕСПЧ и в недавнем решении по делу «Денисюк против Украины», которое было принято палатой 13 февраля 2025 года (DENYSYUK AND OTHERS v. Ukraine (№ 22790/19, № 23896/20, № 25803/20 и № 31352/20).
ЕСПЧ пришел к выводу, что непредоставление доступа к материалам НСРД, в частности судебных решений об их санкционировании и документов о уничтожении собранных материалов, в сочетании с отсутствием четких законодательных гарантий и независимого надзора, привело к тому, что вмешательство в права заявителей не осуществлялось «в соответствии с законом». Это нарушение усугублялось отсутствием эффективных средств правовой защиты, которые позволили бы заявителям обжаловать законность и необходимость НСРД.
Фактически он указал, что невозможно обжаловать законность и необходимость разрешения на проведение НСРД, если сторона защиты не имеет решения, которым такое разрешение было предоставлено.
Дело касалось жалоб на осуществление негласных следственных (розыскных) действий в отношении заявителей, а также нарушения конфиденциальности коммуникаций адвоката и клиентов.
ЕСПЧ констатировал нарушение ст. 8 Конвенции (право на уважение частной и семейной жизни) и ст. 38 Конвенции (рассмотрение дела).
В частности, ЕСПЧ установил: не было доказано, что меры наблюдения были применены на законных основаниях; коммуникация заявителей с их адвокатами не была достаточно защищена от возможных злоупотреблений; заявители не имели доступа к достаточной информации и документам для обжалования разрешений на проведение НСРД; а доступные средства правовой защиты в любом случае были неэффективными.
Европейский суд по правам человека указал, что заявители не смогли своевременно получить доступ к достаточной информации и документам для обжалования действий в этом деле, учитывая отказ органов власти обнародовать даже судебные решения, санкционировавшие проведение НСРД, что сделало защиту, предусмотренную национальным законодательством, иллюзорной.
Они не имели в своем распоряжении эффективной национальной процедуры для своевременного рассмотрения их жалоб по статье 8. Сами средства защиты, изложенные в части 2 статьи 303 и части 3 статьи 309 УПК, не могли быть применены самостоятельно, не содержали инструкций для судей относительно проверки законности отдельных мер и, в конечном итоге, были неэффективными на практике в этих делах.
Во время применения обжалуемых мер общение заявителей с их адвокатами не было в достаточной мере защищено конкретными и детальными правилами и процедурами, определяющими, как такое общение должно быть идентифицировано и как с ним следует обращаться в случае случайного перехвата.
Не был создан независимый надзорный орган, который бы имел достаточную компетенцию для защиты заявителей от злоупотреблений или ошибок со стороны сотрудников правоохранительных органов.
Таким образом, вмешательство в права этих заявителей не было осуществлено «в соответствии с законом», что является нарушением статьи 8.
В своих представлениях Правительство утверждало, что статья 32 Закона Украины «О государственной тайне» не позволила ему направить Суду запрашиваемые им документы, касающиеся конкретных дел, или нормативные документы о доступе к информации.
ЕСПЧ повторил, что Правительство-ответчик обязано, как сторона производства, выполнять запросы о предоставлении доказательств. В этом деле Правительство этого не сделало.
Оно также не объяснило причины своего отказа и не предоставило никаких практических предложений по выполнению своего обязательства сотрудничать с учетом любых законных опасений относительно потенциально конфиденциальных документов. В связи с этим отказом ЕСПЧ установил нарушение статьи 38.
Суд подчеркнул, что при рассмотрении запросов субъектов наблюдения о раскрытии решений, санкционировавших тайные меры в отношении них, органы власти обязаны обеспечить надлежащий баланс между интересами этих лиц в защите их прав по статье 8 и общественным интересом в выявлении и судебном преследовании тяжких преступлений.
ЕСПЧ также подчеркнул, что по умолчанию субъекты наблюдения должны иметь доступ к соответствующим документам, если нет веских оснований для отказа.
Как видно из имеющихся материалов, в этом деле национальные органы власти отказали заявителям в доступе к решениям, касавшимся их, исключительно на том основании, что они были «секретными». Нет никаких признаков того, что решение о сохранении секретности этих решений после завершения соответствующих расследований и уничтожения перехваченных материалов было результатом балансировки конкурирующих интересов. Кроме того, из-за отказа Правительства предоставить копии соответствующих решений по делам второго и третьего заявителей, несмотря на конкретные запросы ЕСПЧ, Суд не может установить их содержание.
Учитывая правило 44C § 1 Регламента Суда, согласно которому Суд может делать такие выводы, которые считает целесообразными, если сторона не предоставляет запрашиваемые доказательства или информацию, Суд не имеет оснований для вывода, что тайные меры наблюдения в отношении заявителей были санкционированы в результате надлежащего и детального судебного рассмотрения, которое, в частности, отражало бы сбалансированный подход к конкурирующим интересам, как того требуют Конвенция и действующее национальное законодательство.
Таким образом, в этом отношении имело место нарушение статьи 8 Конвенции.
В АО «Назар Кульчицкий и партнеры» (адвокат Назар Кульчицкий представлял заявителей в украинских судах и сам выступал заявителем в ЕСПЧ) назвали это решение долгожданным, поскольку это одно из первых существенных решений по Украине на тему НСРД.
«В рамках двух уголовных производств национальные суды санкционировали проведение НСРД (прослушивание телефонов) в отношении двух заявителей, которые на тот момент были свидетелями, а впоследствии стали подозреваемыми.
После окончания досудебного расследования заявителям сообщили, что осуществлялось прослушивание их средств связи.
Однако ни определений, которыми оно санкционировалось, ни других связанных документов (например, ходатайств детектива) им не предоставили.
Материалы, полученные в ходе прослушивания, были якобы уничтожены, но соответствующих актов стороне защиты также не предоставили.
Еще один заявитель – адвокат упомянутых лиц Назар Кульчицкий жаловался в ЕСПЧ на то, что прослушивая телефоны его клиентов, орган досудебного расследования мог также слушать и его разговоры с клиентами, поскольку на тот момент он осуществлял защиту их интересов.
ЕСПЧ пришел к выводу, что процедура санкционирования и проведения наблюдения не соответствовала требованию законности вмешательства:
1) Правительство так и не предоставило ЕСПЧ постановлений о предоставлении разрешения на проведение НСРД в отношении заявителей, и, таким образом, Суд «не мог подтвердить их законность».
Кстати, здесь интересная постановка проблемы Судом с точки зрения распределения бремени доказывания конвенционных нарушений: заявители подали обоснованную жалобу, а Правительство должно было, но не предоставило документы, которые могли бы ее опровергнуть или подтвердить. Суд истолковал все сомнения в пользу заявителей.
2) Законодательство не содержало правил, которые регулировали бы ситуации, когда в ходе прослушивания разговоров лица были (намеренно или случайно) прослушаны (а возможно, и зафиксированы) его разговоры с адвокатом, которые защищаются адвокатской тайной. Как идентифицировать такие разговоры? Как обращаться с таким материалом? Есть ли независимый орган, который осуществлял бы надзор за этим процессом? Законодательство не дает ответа ни на один из указанных вопросов, а значит, недостаточно защищает, с одной стороны, права объектов наблюдения на уважение их частной жизни, а с другой – права адвоката Назара Кульчицкого на осуществление профессиональной адвокатской деятельности.
3) В национальном законодательстве отсутствуют эффективные механизмы обжалования негласных следственных действий. Эта проблема имеет два аспекта:
- невозможно обжаловать законность и необходимость разрешения на проведение НСРД, если у тебя нет решения, которым такое разрешение было предоставлено. Заявители так и не смогли получить решений, которыми было предоставлено разрешение на прослушивание их телефонов, а значит, не имели никаких шансов на их обжалование;
- даже если бы заявители и получили эти решения, обжаловать их было некуда. Законодательство не предусматривает эффективных механизмов post factum обжалования постановлений о предоставлении разрешения на проведение НСРД:
– постановления о предоставлении разрешения на НСРД не подлежат обжалованию;
– обжалование законности и необходимости проведения НСРД в рамках судебного разбирательства в уголовном производстве скорее касается не/допустимости доказательств, полученных в результате НСРД, и не позволяет получить компенсацию;
– жалобы на действия следователя/детектива/прокурора (ст. 303 УПК) и возражения против постановлений следственных судей (ст. 309 УПК) на подготовительном заседании не работают на практике, поскольку суды либо отклоняют такие жалобы, либо оставляют «на потом».
Адвокаты, чьи разговоры с клиентами были прослушаны (зафиксированы) в ходе проведения НСРД в отношении клиентов, лишены возможности как-либо пожаловаться по этому поводу. В таких ситуациях право на осуществление профессиональной деятельности и право на адвокатскую тайну остаются незащищенными на национальном уровне.
Мы неоднократно обращались на национальном уровне с ходатайствами и запросами о предоставлении постановлений, которыми было предоставлено разрешение на проведение НСРД; ходатайств о предоставлении такого разрешения; материалов, полученных в результате наблюдения и др. Во всех случаях мы получили отказ. После подачи заявления в ЕСПЧ Суд обратился к Правительству с требованием предоставить такие документы. Правительство отказало, ссылаясь на их секретность. Суд отказ не понял и констатировал нарушение ст. 38 Конвенции, которой предусмотрен долг государства создать все необходимые условия для рассмотрения дела Судом», – отметили в АО.
Автор: Наталя Мамченко
Подписывайтесь на наш Тelegram-канал t.me/sudua и на Google Новости SUD.UA, а также на наш VIBER, страницу в Facebook и в Instagram, чтобы быть в курсе самых важных событий.
